– Подожди-ка дружок, – выставила вперёд руку, – сначала о птичках. – Он приподнял брови. – Дом не простой. Ты и сам скоро поймёшь. Без истерик, договорились? То, что ты почувствовал – особая энергия. Она есть и в доме. Я хочу, чтобы ты дал мне клятву, что никогда и никому не расскажешь о том, что увидишь или услышишь здесь, – сверлила глазами, дожидаясь ответа.
– Клянусь, – сказал он уверенно, и ладони нестерпимо зажгло. Она взяла его за руки, и боль прекратилась, оставляя на память небольшую отметину в виде восьмёрки.
– Клятва произнесена. Нарушишь, испытаешь невообразимую боль, если не хуже, – предупредила она и зашагала к дому, а он трусцой припустил следом.
Стены пели от радости, приветствуя, но Катарине приходилось сдерживаться, чтобы не спугнуть парнишку. Золотые лучи могли сделать из него заику. Настроение стало в миг раздражительным, омрачая радость возвращения. Мартин обвил талию, поцеловал в шею, и мурашки побежали вниз, скрываясь под одеждой.
– Что ты задумала любимая? – шептал он страстно на ухо, возбуждая.
– Сложно сказать. Я увидела в нём что-то. И это мне совсем не понравилось. – Он продолжал целовать шею, и она уже задыхалась от желания. – Мало того, что он сын Неиса. Ещё и странные припадки. – Мартин остановился и резко развернул ее к себе лицом.
– Сын кого? – отстранился и плюхнулся на кровать. – Колдуна? Ты шутишь? Скажи, что ты шутишь! – просил он с надеждой.
– Да, какие тут шутки, – вздыхала она.
– Тогда ты правильно поступила. Он может проявлять способности колдуна. И навредить отцу. – Она закивала. – Он знает?
– Нет. Пусть освоится немного, а потом расскажу, –опустила глаза, не представляя, как с этим справиться.
– Ты сможешь любимая, – ласково притянул и заключил в крепкие объятия.
Только они распалились до предела, как в коридоре раздался истошный крик. Она вырвалась из объятий и побежала, поправляя на ходу одежду. Возле картин, облачённых в резные рамы, стоял Ленц. Из стены торчала золотистая, долговязая рука, ухватившая за плечо железной хваткой. Парнишка не мог вырваться, а она с каждым движением сжималась лишь сильнее. Катарина заулыбалась во весь рот, метания названного братца доставляли удовольствие. Она подошла и прикоснулась к руке, которая тут же отпустила, погладила хозяйку по щеке и скрылась в картине. Ленц отпрянул и врезался в стену.
– Что это было? – с откровенным ужасом на лице спросил он.
– Пойдём за мной. И не трогай больше ничего, если не хочешь остаться без рук.
Он плёлся за ней, озираясь. Вскоре они оказались в каминном зале, который она любила сильнее всего остального в доме. Хлопнула в ладоши, и камин зажегся, осветив комнату. Солнце уже клонилось к закату, и сумерки спустились в долину. Приказала сесть в кресло. Он сел и заёрзал, тёмные глазки выделялись на бледном, испуганном лице. Ленц походил на сиротку из старого, иностранного фильма, название которого позабыла. Катарина опустилась в соседнее кресло, наслаждаясь теплом огня.
– Дом живой, – усмехнулась глупому, растерянному взгляду собеседника. – В прямом смысле Ленц. У него есть сердце, душа. Он дышит, чувствует, всё понимает. Сделай, пожалуйста, лицо проще.
– Как такое возможно?
– А как возможно то, что ты читаешь мысли? Всё в этом мире имеет место быть. Не обижай дом, и он не обидит тебя. Старайся не трогать картины и стены, пока к тебе не привыкнет. Он, конечно, рад гостям, но не настолько, чтобы позволять вольности, – закатила глаза. – В моей семье поколениями следили за ним. Я продолжаю дело бабушки. По сути, это лишь малая часть того, что тебе предстоит узнать.
