В то же время противник к началу войны имел не просто шпионскую сеть, а мощную разведывательную машину, которая, словно гигантский пылесос, вытягивала массу ценной военно-политической и экономической информации из стран Антанты, в первую очередь – из России.
Особенных успехов добились немцы. Россию они плотно накрыли густой агентурной сетью. Агентуру вербовали открыто, внаглую, ничего не опасаясь. Русскую контрразведку немцы попросту презирали. Дошло до того, что они вербовали предателей среди русских офицеров и чиновников через объявления в газетах, хотя деньги предлагали небольшие. И русские чиновники, высокопоставленные военные, а паче – аристократы, в том числе члены Семьи Романовых, светские львы и львицы и даже священнослужители выстраивались в очередь к германским резидентам, спеша продать собственное Отечество. Шпионаж в пользу противника постыдным они, наоборот, не считали.
– Что же, – сказала себе Новосильцева. – Я оказалась умнее многих. Вовремя спрыгнула с поезда. И с царского, и с чехословацкого. И как только уцелела? Господь хранит. Помоги мне, Господи, и сейчас, без тебя мне не справиться…
Она шла, поначалу увязая в песке, потом пришлось прыгать с камня на камень, и Новосильцева быстро устала. Присела отдохнуть и тут же вскочила – из камышей неожиданно вылезла жирная блестящая нутрия размером с небольшую собаку и уселась на пути. Таких больших нутрий Новосильцева ещё не видела.
Жёсткая шерсть огромного грызуна отливала на солнце металлом. Два желтых резца грозно торчали из пасти. Неторопливо шевеля усами, нутрия мрачно разглядывала Новосильцеву и, похоже, раздумывала, что ей делать со своим извечным врагом. Она, конечно, поняла, что Новосильцева почти без сил.
– Что расселась на дороге, дрянь этакая? – наконец разозлилась Новосильцева. – Ты мне дорогу не загораживай. Думаешь, патрон на тебя пожалею? Не пожалею, – пригрозила Новосильцева и достала из-под юбки пистолет, чувствуя, как голову снова окутывает обморочная дурь. Земля, вместе с желтозубым зверем, с тропинкой на берегу и рекой, шевельнулась и медленно поплыла по кругу, точно гигантская карусель в берлинском Луна-парке.
Новосильцева тряхнула головой, вытерла ладонью холодный пот со лба и прицелилась в нутрию. Однако та не испугалась пистолета. Грозно ударила о землю два раза толстым плоским кожаным хвостом, присела на задних лапах и неожиданно короткими прыжками бросилась на Новосильцеву.
Новосильцева едва сумела увернуться в сторону. Нутрия проскочила мимо, прыгнула в реку и нырнула, оставив на поверхности расходящиеся темные круги.
– Откуда ты, негодяйка, вообще тут взялась?.. – ошалело бормотала Новосильцева ей вслед. – Ты же в Северной Америке живешь. Или в Южной?.. Забралась в наш край, северный, студеный. Ладно, что мне до тебя… Патрон сэкономила, и хорошо. Хуже, что форму потеряла, никакой Рамачарака9 помогать не хочет.
Медленно шагая по тропинке, она жарко бормотала, шатаясь их стороны в сторону:
– Простуда. И ничего больше – лёгкая простуда. И перепуг. Тут кто хочешь перепугается, когда тебя собрались насиловать целым вагоном… И в воду с высоты и на ходу… Когда же, интересно, я так прыгала? Да никогда не прыгала – вот первый раз, хорошо получилось… И речка – не теплый океан в Биаррице. Вот куда мне надо. В Биарриц. Или на пару дней заскочить в Лозанну, снять деньги и – снова в Биарриц, к океану, теплому, как парное молоко. Да, именно туда. Но сначала в постель. С голландскими простынями – жёсткими, прохладными, накрахмаленными. И самовар. И чаю. Липового. И горшок мёда. Нет, ведро малины. Нет, малину и мёд вместе. В одном ведре.
