Мне удалось получить справку от следователя, который вел дело моего брата. В ней указывалось, что умер он, как и двое его собратьев от сердечной недостаточности.
Через два года этот следователь был исключен из партии и НКВД за чрезмерное «использование физического воздействия» по отношению к подследственным, в результате чего многие из них не дожили до суда. Однако следователя не судили, так как «меры физического воздействия он допускал с санкции руководства НКВД». Этот следователь жил потом в Киеве по ул. Красноармейской.
Я не смог узнать у него, что довелось испытать моему брату перед смертью. Он не любил рассказывать о своих «жертвах», – беззащитных и старых священнослужителях. Но он очень любил деньги…
Я знаю, что все три священника не отреклись от веры, не лжесвидетельствовали, как того требовали следователи, и даже не проклинали своих убийц…
Андрей, дочитав эту часть письма, сделал паузу. За фразами его родственной души – одного из прадедов Глаголева была боль, скорбь и гордость не за своего брата по крови, а за своего брата по вере.
Затем следовали пожелтевшие страницы дела №124531 которые вел следователь НКВД лейтенант Гольдфарб, обвиняемого по ст. 54-10 и 54-11 трех священнослужителей в измене Родине.
Показания на данную «троицу» дали, по словам следователя, их же братья по вере: епископ Линчевский, и монах Промлев, указавших что убиенные давали указания о подготовке кадров для вооруженного восстания в случае войны с Германией, создания фашистских групп по периферии и проведению антисоветской работы в связи с переписью населения и подготовки к выборам в Советы.
Андрей открыл показания, которые давал следователю Гольдбарбу его прадед, Александр Глаголев:
«Я, нижеподписавшийся, профессор – протоирей Александр Глаголев, по предложению следователя НКВД, имею долг сообщить о своей деятельности следующее:
Ежедневно совершая богослужение в церкви Николы Набережного, я самую большую часть своего времени отдаю пребыванию в храме для богослужения, совершения треб и дежурства (в известные, определенные расписанием дни), хождению в храм, отнимающему у меня не менее часа времени. Краткий перерыв между утренним и вечерним богослужениями заполняется у меня беглым чтением газеты, часовым сном или лежанием на постели с какой-либо книгою, преимущественно моей академической специальности, и обедом, по окончанию которого я обычно направляюсь в храм для совершения вечернего богослужения, оканчивающегося (вместе с требами) обычно не ранее 9-10 часов, после чего я, утомленный, возвращаюсь на квартиру, где мало что успеваю сделать из книжного чтения. Обычно, после вечернего чая, приступаю к совершению молитвенного правила к литургии следующего дня».
– Отец Александр был образованнейшим человеком своего времени, – перебил Андрея преподобный отец Иов, – Он знал 18 языков, специализировался на древнееврейском. В 1913-м он выступал в качестве эксперта в Киевском суде по делу Менделя Бейлиса, обвеявшегося в ритуальном убийстве мальчика Андрея Ющинского. На основании знания талмуда и еврейской истории он доказал необоснованность этого обвинения, за что был подвергнут травли со стороны черносотенной прессы. –
– Кровь мучеников не проливается даром, – закончил отец Иов, – и Мы, как духовные потомки наших ново мучеников обязаны нести людям добро и свет веры.
– А была ли найдена могила, в которой похоронили моего прадеда? – задал вопрос Андрей.
