За храмом показались башни дворца Ар-Рааров. Ги-Мла снова вспомнила встречу в лесу. Каждый раз, думая о Бикире, девушка испытывала непонятное волнение. Она помнила его образ до мелочей, от темных волос, собранных в хвост, до плотно облегающих ноги сапог для верховой езды. Она представила, как молодой Ар-Раар сидит на траве и смотрит на нее, взгляд его красивых, темно-карих, почти черных глаз, и улыбнулась от сладкой волны, прокатившейся по животу. В ее фантазиях Бикир был великодушным, отважным и благородным, и Ги-Мла почти влюбилась в этот образ. Если бы сын митверхала узнал, насколько глубоко проник в ее юную душу, долго бы удивлялся.
Ки-Клат, наблюдавший за сестрой, ущипнул ее за бок.
– О чем задумалась, милашка?
Потом наклонился и проговорил негромко, чтобы не слышала охрана:
– Уж не о том ли мужике на здоровенном пырларле?
Ги-Мла почувствовала, что краснеет. Неужели так заметно? Она хлопнула брата по руке.
– Ты совсем? С чего мне про него вспоминать? Из-за него я неделю провалялась в постели.
– Ну, не знаю, – протянул Ки-Клат, – ты так мечтательно смотрела на дворец…
– Я любовалась, как крыша блестит на солнце, – придумала девушка, – смотри, красиво же.
Она указала рукой в сторону дворца. Утреннее солнце превратило крышу в расплавленную медь. Ки-Клат посмотрел туда, потом на сестру, и сделал восхищенно-насмешливое лицо.
– В жизни не видел ничего прекраснее! Теперь не поеду в Синну, а останусь любоваться!
– Придурок! – Ги-Мла пыталась сердиться, но его физиономия была слишком уморительной.
– Нет, нет, вы посмотрите! – Ки-Клат уже обращался к охранникам, – разве есть на свете что-то восхитительнее блестящей на солнце крыши?
Охранники ничего не поняли, но на всякий случай посмотрели на дворец и кивнули. Ги-Мла всплеснула руками, подняв глаза к небу, и принялась чесать Мурца, который зажмурился и замурчал.
***
Самое обычное ущелье. Как удалось застать патруль врасплох? Ситуация выглядела абсурдно, будто патрульные стояли и ждали, когда найрары придут убить их. Бикир ехал во главе отряда из восьми патрульных, погрузившись в размышления. Кроме того, он сомневался, правильно ли поступил утром. Перед отъездом он еще раз заглянул узнать, удалось ли что-нибудь вытянуть из пленного. Найрар висел, привязанный за локти к поперечной балке. На нем почти не осталось живого места, но крови было немного – Равтар прижигал раны каленым железом. Пахло кровью, мочой, потом и горелой плотью. Бикира замутило, хотя отец старательно приучал близнецов ко всякой мерзости, заставляя осматривать разлагающиеся трупы и присутствовать при казнях и пытках.
Старший дознаватель виновато взглянул на командующего. Он сделал все, что мог. Проведя с заключенным почти сутки, Равтар был измотан и выглядел паршиво. Он терпел поражение и от этого был мрачнее тучи. Бикир взял пленного за волосы, приподнял ему голову и заглянул в глаза.
– Ты подумал?
Найрар кивнул.
– И?
Найрар помотал головой. Бикир вздохнул. Здесь они безоговорочно проиграли. Он вынул нож и перерезал веревки. Найрар тяжело рухнул на пол. Бикир склонился над ним.
– Твое мужество заслуживает награды, – он показал пленному нож.
Найрар чуть улыбнулся уголками губ.
– Куда? – спросил Бикир. Он слышал, найрары таким образом показывают уважение к противнику, предлагая выбрать место, куда будет нанесен смертельный удар.
Пленный приложил руку к груди. Командующий приставил к его сердцу нож.
