Аннета быстро расправлялась с изящными тарелками, изысканными чашками и прочими невиданными здесь чудесами сервировки стола. Обычные семьи (если не привезли сюда мешки посуды из дома) пользовались скудными, иногда с трещинами, приборами, оставшимися от предыдущих поколений преподавателей.
Я белоснежным полотенцем едва успевала вытирать чистые вилки, ножи и бокалы. Вадим, муж, ушел спать. Когда он вышел, Аннета перекрестилась. Я, может бестактно, спросила:
– Что, он такой тяжелый»?
– Нет, не тяжелый. Он пустой. Здесь у него – Аня показала на грудь – совсем ничего. Я однажды ехала из Калинина в Москву. Долго. В одном конце вагона ехали два младенца на руках у родителей. На какой-то остановке вошла мамаша с грудничком и разместилась в другом конце вагона, и тут же ее ребенок надрывно заплакал. И неожиданно один из прежних малышей сначала тихо, потом все громче начал рыдать. Второй младенец и не думал расстраиваться, сосал свою пустышку и посматривал вокруг. Вот этот умненький и есть мой муж. Чаще всего он не понимает, о чем это я.
– Ну, ты преувеличиваешь. Он производит впечатление вполне себе. Немного, я бы сказала, у него чиновничий вид.
– Про себя я называю его синим деревом. Для меня синий цвет – признак невосприимчивости.
– Ты строга с мужем.
– Нет, конечно, я ценю его надежность. Если сказал «да», то и пошел по прямой за этим «да». Кроме «да» и «нет» больше ничего. Я воспринимаю его характер, как деревянный. А вот у Виталия «да» имеет оттенок «нет», а «нет» всегда с оттенком «да». В любой момент его «да» готово перейти в «нет». Мягко так. Понимаешь?
– С трудом. Такая мягкость может так ударить, что только держись. Тебе всегда надо быть готовой к неожиданности. Или собраться в горошину или наоборот, расслабиться до бесчувствия.
– Знаешь, почему мы так часто мужиков ругаем. – ей явно не хотелось говорить о Виталии. – Да потому что они нас не слушают.
– Было б что слушать. Если вижу пару, то, как правило, предпочту иметь дело с мужем. Просто потому, что у него голова покрепче. А ум женщины так тонок, что порою не уловим.
– Правда?
И тут меня понесло.
– Женщины живут как трава. Они не понимают, зачем делают то или другое. Их мысли плавают на поверхности. Поэтому дамы так много и легко говорят. Плавающим на поверхности мыслям мешают рядом плывущие, пихают их: нужно быстро высказать, и ту, и другую, и третью. Что потом, не нашего ума дело.
– Ну, ты женоненавистница… Зато мужчина делает всё, глубоко обдумав. Но, обдумывая, уходит в фантазии. И вот, все, что он сделал или сказал, не реально.
– Ты хочешь сказать, что мы живем в мире, выдуманном мужчинами?
– А то?
– Ну, ты ум. Поэтому мы не понимаем, где мы живем. Ты понимаешь, например, в каком государстве живешь, почему оно так устроено, почему оно делает то-то и то-то?
– Ой, да это же занудство. Меня интересуют окружающие люди и особенно мужчины, потому что от них все беды.
Как я тебя понимаю
. – Мне кажется, ты их, и даже Вадима, неправильно воспринимаешь. Не забывай, что русский мужик – лучший в мире. Обычный первый встречный колхозник в нашей глубинке всегда открыт, не то что камня за пазухой, даже фиги в кармане не держит, говорит мягко, нет в нем грубости к тебе – просто малина с сахаром… Вот отсюда, из нашей человеческой природы, в русской литературе и женщина не столько сексом занимается, сколько на высоту взлетает. Ведь литература всегда мужская… А в быту… Мы ж не понимаем, почему он нас не слышит, как ты выразилась, что у него там скребется.
