Кажется, компания оранжевыми голосами иноземных путешественников зовет меня сняться с места и куда-то лететь. Если не лететь, то идти вдаль плечом к плечу с близкими друзьями, уставиться взглядом в милые лица и смеяться, смеяться. И люди-то вокруг хорошие, но вот пробиться к ним – никак. Они друг друга понимают, пьют водку, играют в волейбол, едут в Алжир в кино или на концерт. Я могу быть рядом с ними, но никогда – одной из них.
Наверно, мне и надо быть одной, и мне это нравится, но как же хочется смеяться вместе со всеми, с теми, кто полюбил тебя хотя бы на день. Остро чувствую, что осталась одна. К ласковой Свете хочу, а иду я домой.
Теперь можно и пострадать. Вся наша литература пишется, и теперь, и раньше, чтобы пострадать. Даже трэш – он для того же: белые ро… зы, белые ро… зы.
RIEN N`EST PARFAIT
ИЗ МОЕЙ ГОЛОВЫ РАСТЕТ ДЕРЕВО
Пришла после новогоднего праздника домой, заснула.
Приснилось лето. Луг. Тропа в траве скоро исчезает. Подхожу к обрыву. Верно, карьер брошенный. Под обрывом озеро.
Спустилась на берег. И тут что-то оглушительно треснуло. Гром прокатился по стене. Крупные капли посыпались в воду.
Тучи влетают в карьер прямо на меня и исчезают сзади. Я в оцепенении не свожу с них глаз, и лишь, когда рядом ударяет гром, смотрю вниз и вижу, что вода и впрямь ощетинилась, словно выросли на ее поверхности черные жесткие волосы. И тут чувствую, что туча не ушла, осталась в карьере и теперь медленно спускается прямо на меня. Волна страха подхватывает меня и выносит из сна.
Проснулась. Сердце колотится, потом затихает.
Что это ты, говорю я себе, из-за чего? Ну, туча живая, но почему – смерть? Это выходит, что смерть живая, вот что выходит. Глупость сплошная. Это та же вера в потустороннюю жизнь. Но ведь жизнь. Как же они не видели противоречия? Интересно!
Господи, как прекрасно было людям с этой верой. Как медаль, подержал, повернул другой стороной. Если один раз повернул, то и еще раз можно. И прийти в этот мир хочешь – волком, хочешь – дельфином. Понятно, что это вздор.
Устраиваюсь поудобней, закрываю глаза… И вот иду по знакомой тропе, иду не останавливаясь.
Вот и пруд. В воду, в воду. Прикосновение воды ко всему телу и к лицу тоже – наслаждение. Вода, тяжелая и приставучая, прижмется к глазам и заговорит кошачьим голосом. Что скажешь, вода?..
– Я здесь, я везде, навсегда…
Вода – навсегда? Ерунда. Мир потому и существует, что в нем нет «навсегда». Посторонись! Дорогу свеженькому! Он всё равно лучше тебя, хоть и не похож на человека в твоем смысле. Ему нужен другой смысл. Да, тот самый, который ты зовешь дебилизмом. Тебе не понять. Он? не достоин?
Ээ… лучше не смотреть на него, теряешь чувство собственного достоинства.
Человеческое достоинство. А что это такое? Может ли человек быть недостойным того, чтобы быть человеком? Абсурд. Человек – сумма его опыта. Но не арифметическая, а комбинация с коэффициентами, данными ему природой и историей его жизни. Значит, то, что называют в нем пороком, было бы добродетелью, будь это событие на чуть-чуть побольше, а вот это на чуть-чуть поменьше. Загвоздка вся в коэффициентах, потому что мы едва ли можем их осознать. Отсюда ощущение, что не события с нами происходят, а мы по своей воле делаем выбор, своими руками строим свою биографию, я имею в виду биографию души. Значит все-таки ты и все-все – цветы?
Или у тебя претензия, что ты, то ковер, то гортензия? И зла нет? Совсем? И добра значит, тоже? Пусть бы их и не было. Пусть бы никто не сопротивлялся злу насилием, но ты-то знаешь, что зло в тебе. Зло внутри и без насилия никак. Насилие над собой – без этого не стать святым. Думаешь, станешь? А что значит быть святым? Каждый разумный человек стремится именно к святости. Если он это забыл, и забыл окончательно, последует болезнь, явная или скрытая, от которой сам человек страдает больше, чем окружающие.
