– Да, мама, – вздохнула Мередит. – Я знаю, что твои друзья довольны своей жизнью в «Летних угодьях». Но у Джуди болезнь Паркинсона, Энни почти девяносто, а Фреда его дети фактически вышвырнули из дома, чтобы самим его занять.
Все это, конечно, так. Но правда и то, что, потеряв своих супругов, мои друзья осознали: дом теперь приносит им не счастье, а душевные муки.
– А вы с Элис разве не хотели бы заполучить мой дом? – с усмешкой спросила я.
Элис мечтала перебраться со своей семьей в мой дом и не скрывала этого. И, думаю, что деньги, которые Мередит выручит от продажи своей доли сестре, несколько облегчит финансовое бремя, что постоянно давит на них с Алленом, – особенно теперь, когда им пришлось серьезно потратиться на несостоявшуюся свадьбу. Она никогда не объясняла мне причины своих расставаний с мужем, но клялась, будто виной тому не измены – ни с одной, ни с другой стороны. Мередит дорожила своим положением в городе, но у Аллена последние десять лет постоянно возникали проблемы с трудоустройством, и они, конечно же, жили каждый на свои доходы. Более стрессовой ситуации трудно представить.
– Мама, почему ты всегда идешь у нее на поводу? Почему? Она постоянно хитрит и интригует, а ты ей потакаешь.
– Не надо обвинять ее в коварстве. Она просто легковозбудимый человек. – Мередит переживала за дочь, и потому я на нее не сердилась. Но Элис из кожи вон лезла, чтобы организовать для Мередит и Джулии безупречную свадьбу, и это нельзя было не принимать во внимание. Я также догадывалась: она понимает, чего ждать дальше, и это разрывало ей сердце.
– Милая, сядь рядом со мной, пожалуйста.
Мередит неохотно опустилась на диван.
– Я знаю, что ты скажешь, – произнесла она. – Ты решила переселиться туда. Мне только непонятно: зачем?
А ей и не надо было понимать. Причину знала я одна.
– Элис, вероятно, переедет сюда?
– Наверно.
– Что ж, ладно, – кивнула Мередит. – Так тому и быть.
Позже, проводив дочь, обняв ее на прощание, я вернулась в свою спальню и стала думать, как организовать свой переезд. Я перебирала вещи в ящиках комода, решая, какие из них взять с собой, какие выбросить, какие отдать на благотворительность, а сама воображала, что сказал бы мой муж, будь он сейчас рядом, как отреагировал бы на мое решение оставить дом, в котором мы с ним вместе прожили целую жизнь. Но его рядом не было. И, подобно моей внучке, я была обязана сделать то, что, в моем понимании, являлось самым правильным, – как бы к этому ни относилась Мередит.
Улыбаясь, я достала из верхнего ящика комода потертый студенческий значок, который холодной тяжестью осел в моей руке. Позолота почти стерлась, из-под нее тускло поблескивал темный металл. В каком-то смысле этот значок напоминал мне саму себя. Я тоже стала другой, изменилась, поблекла. Но этот значок хранил те волшебные чувства, что я испытала, когда получила его, за неделю до свадьбы, – правда, от человека, за которого я не вышла замуж. В нем по-прежнему таилась надежда, которая была скрыта от глаз, но запечатлелась в каждой клеточке моего существа. И этот значок заставил меня задуматься, задаться вопросом о том, а могло ли быть иначе. Впрочем, нет, не могло. Да и что теперь ломать голову? Поздно уже.
Этот студенческий значок был материальным свидетельством тяжелого урока. В жизни каждой женщины наступает такой момент, когда она должна поставить во главу угла свое счастье. Я усвоила этот урок позже, чем следовало бы, и пойду на все ради того, чтобы моя внучка избежала несчастливой судьбы.
