Сосновский мысленно подгонял музыканта: заканчивай эту нудятину! Но ассистент органиста продолжал перелистывать страницы.
Борис Абрамович теперь во всем проявлял нетерпение. Ночные концерты для творческой элиты подстегивали его вдохновение. Вчерашний заносчивый ученый стал наглым дельцом. Новые товарно-денежные схемы приносили легкие деньги, он сменил «волгу» на «мерседес», приобрел дом в престижном районе Подмосковья, но хотелось большего. Вдохновляющих концертов раз в три месяца стало мало. Период вдохновения сжимался. Уже через месяц музыкальный допинг не действовал, бизнесмен терял хватку и совершал ошибки.
Ждать три месяца он не мог. Ухватился за спасительную идею и тайно записал на магнитофон чудодейственную токкату. Включал для себя дома, использовал лучшую аппаратуру, но вожделенный эффект не наступал. Напрашивался вывод: нужно живое исполнение на том же орга́не.
Юноша в черном перелистнул ноты и отошел. Гомберг доиграл последнюю страницу партитуры, и концерт закончился. Дежурные овации длились недолго. Органист раскланялся, получил букет от администрации и исчез за кулисами.
Сосновский нашел Гарри Гомберга в гримерке.
– Разрешите? Я от Майи Воланской.
– Ах, да! Майя звонила. Заходите. У вас какая-то просьба?
Оба оценили друг друга и признали ровней. Гомберг во фраке с бабочкой и зачесанной назад шевелюрой всем видом подчеркивал свой богемный вид. Сосновский имел все атрибуты успешного бизнесмена: золотой швейцарский хронометр, итальянские туфли и деловой костюм, пошитый на заказ.
Бизнесмен сразу перешел к делу и включил запись токкаты на портативном магнитофоне.
– Сможете исполнить эту вещь?
Гомберг прослушал пару минут и нажал на паузу.
– Ноты у вас есть?
– Только эта запись. – Борис Абрамович объяснил, что хочет ночной концерт в пустом зале для себя.
– Так это запись с ночной тусовки с выпивкой, – пренебрежительно отозвался музыкант. Он знал, что концертный зал иногда сдают в аренду для сомнительных развлечений.
– Сможете исполнить точно так? – настаивал гость.
Гомберг приосанился и изобразил возмущение:
– Я лучший органист страны! На моих выступлениях зал полон, не то что на вашем ночнике. Я исполняю классику, а не какой-то суррогат.
– Я заплачу. Хорошо заплачу, – вкрадчиво пообещал Сосновский.
На вопросительно вздернутую бровь музыканта бизнесмен написал на листке сумму. Гомберг счел нетерпение гостя слабостью и заворчал:
– Я могу, конечно, подобрать ноты, но я очень занят. Даже не знаю, найдется ли время. Время нынче так дорого.
Артист опустил взгляд на золотые часы гостя. Сосновский думал недолго. Он снял часы Rolex и сунул под нос органиста.
– Надеюсь, время найдется.
Гомберг взвесил в руке солидный хронометр, его брови одобрительно поползли вверх.
– Оставьте кассету. Я вам сообщу, когда буду готов.
Борис Абрамович сильно изменился за два года. Он не терпел ждать и научился понукать. Бизнесмен схватил музыканта за полы фрака, дернул на себя и угрожающе зашипел в лицо:
– У тебя два дня! Иначе я обвиню тебя в краже моих часов. Два дня!
Сосновский толкнул музыканта в кресло.
– Два дня, – эхом повторил испуганный органист и закивал: – Послезавтра в полночь я с ассистентом…
– Никаких ассистентов! Ты будешь один! – рявкнул Сосновский.
Гарри выпучил глаза. Бабочка сбилась на его голую шею, белая сорочка выскочила из-под ремня, холеный артист стал выглядеть карикатурно.
