Бизнесмен свел брови, забарабанил пальцами по стойке и потребовал:
– Вот тебе первое задание, будущий директор. Когда Шуман приедет в следующий раз, сразу же позвони мне.
Воронин для убедительности добавил:
– Это дело государственной важности.
Но Виктора Мурашева уже не требовалось уговаривать, он сам старался услужить. Черканул на листке дату и протянул Сосновскому:
– Номер для господина Шумана уже забронирован. Немцы очень педантичные.
Борис Абрамович посмотрел дату – через месяц. Для концерта Вдохновение слишком рано. С какой целью прибудет в Москву таинственный органист? Он это обязательно узнает!
Покидая отель, Сосновский не обратил внимание на заспанного постояльца, вышедшего с вещами из лифта. Гость швырнул на стойку ключ от номера и потребовал по-немецки такси.
– Такси у порога, господин Фоглер, – любезно ответил администратор.
«Мерседес» предпринимателя и такси настройщика отъехали одновременно, но в разные стороны.
ORT. Он думал, что видит главное, но пропустил тайное.
Глава 9. Июнь 1990. Москва.
Обстановка в стране стремительно менялась. Центральная власть слабела и отходила в сторону, новоявленный дельцы делили госсобственность и зарабатывали шальные деньги, криминал поднимал голову и наезжал на предпринимателей. В такой обстановке надежды на милицию было мало, и бизнесмены усиливали личную охрану.
Когда через месяц Санат Шуман с сыном Марком прилетели в Москву, на Сосновского помимо опытного и рационального Андрея Воронина работали еще несколько бывших офицеров госбезопасности, среди которых выделялся молодой и решительный Алекс Зайцев. Между собой подчиненные сокращали имя шефа до инициалов – БАС. Сосновский однажды услышал прозвище и одобрительно усмехнулся. Звучит солидно и музыкально, почти как Бах. Пронырливые журналисты подхватили и растиражировали сокращенное имя. Оно прижилось и среди элиты. Сначала, как уничижительное, затем как уважительное.
Деятельный и энергичный Сосновский нуждался в постоянном музыкальном допинге. На кону стоял успех в крупном бизнесе, и он поручил слежку за немецким органистом сразу двум профессионалам.
После одиннадцати вечера Воронин доложил БАСу из телефона-автомата:
– Объект вместе с сыном поужинали в ресторане гостиницы, прогулялись в центре Москвы, и около десяти зашли в церковь.
– Какую еще церковь?
Воронин прочел по бумажке:
– Церковь евангельских христиан-баптистов в Малом Вузовском переулке.
– Где они сейчас?
– Там же. Хотя церковь для посещения на ночь закрыта.
Сосновский забарабанил пальцами по столу. В бытность ученого он постоянно решал неопределенные уравнения с несколькими неизвестными. Навыки пригодились и в реальной жизни.
– Церковь не православная. Там есть орга́н?
– Кажется, да.
– Что значит: кажется? – стал раздражаться Сосновский.
– Зайцев слышал звуки, похожие на орга́н. Словно кто-то репитировал.
– С этого и надо было начинать! Продолжайте наблюдение. Я скоро приеду! – рявкнул БАС.
Около полуночи Борис Абрамович приехал в Малый Вузовский переулок. Он уже выяснил главное про странную церковь в центре Москвы и церковный орга́н. Инструмент работы известного немецкого мастера Рёвера построен еще в 1898 году. Бурный век не потревожил старинный орга́н, он никогда не подвергался перестройкам и сохранил свой первозданный звуковой облик. По количеству регистров инструмент занимает третье место в Москве после орга́нов, установленных в Концертном зале имени Чайковского и Большом зале Консерватории.
