Волнение немного утихает. Я пришла раньше, это замечательно.
Заказав раф с яблочным сиропом, сажусь за столик у окна и сообщаю о своем прибытии невесте. Она отвечает, что они стоят в пробке из-за коллапса на дорогах. Клянусь, как только начинает идти дождь или снег, люди превращаются в оленей.
Я потягиваю великолепный раф и думаю о своей ночной пробежке. О своей семье и их заботе о моем «счастье». Мне двадцать пять лет, это совершенно не тот возраст, когда ты должен стоять первым в списке «старая дева», но почему-то я ощущаю себя именно такой. Ведь чем чаще каждый член семьи интересуется моей личной жизнью и предлагает кандидатов на роль мужа, тем быстрее в голове проецируется образ песочных часов. Почти что пустых в верхней части.
Вероятно, это все пережитки прошлого и в целом устоявшиеся негласные нормы прошлого поколения. Моя мама вышла замуж в двадцать лет, через год она уже родила Харви, а ещё через три меня. В мои двадцать пять лет у нее уже была семья. Я же имею на своем счету множество спланированных свадеб и Джона-придурка, который нашел себе более идеальную блондинку с идеальными бедрами.
Скорее всего, вся эта ситуация воспринималась бы иначе, если бы маленькая Хлоя не верещала во весь голос о том, что она раньше всех выйдет замуж и нарожает целую футбольную команду.
Да, я была максималистом.
Сейчас мне бы хотелось просто… выдохнуть. Я устала контролировать каждую секунду. Устала стремиться к совершенству, которое временами ненавижу всей душой.
У меня нет друзей, есть только работа и постоянные графики, планы, схемы рассадки. Невесты – мои временные подруги, а их свадьбы – завуалированные выходы в свет. Я люблю свою работу: блеск бокалов, звон посуды, улыбки, слезы и признания в любви. Люблю каждое запланированное движение, но, если честно, мне хоть раз хочется, чтобы кто-нибудь вложил свою руку в мою и сказал: «Расслабься, я все решу».
Я с детства лезла туда, куда меня не просят, стараясь навести порядок. Хотела расставить все по местам и помочь тем, кто сбился с пути. Мой брат всегда влезал в драки, а я читала ему лекции, обрабатывая раны. Папа от природы рассеянный, и даже в возрасте пять лет мне приходилось напоминать ему о тренировках Харви по футболу, о годовщине их свадьбы с мамой, о том, что бабушка попросила заехать в аптеку. Меня никто об этом не просил, но исторически сложилось так, что я считала это своим долгом.
Моя педантичная натура каким-то образом идеально переплелась с лошадиной дозой романтики, и это до сих пор является моей ахиллесовой пятой. Ведь любовь абсолютно не равняется контролю. И уж точно не является синонимом «идеально». Все лучшие истории любви не идеальны, а разрушительно прекрасны.
Моя первая влюбленность случилась в тринадцать лет. Она не была прекрасной, но стала разрушительной.
Глубокий смех вперемешку со звонким мелодичным голосом заполняет кафе, отвлекая меня от самокопания. Боковое зрение улавливает женский силуэт в голубом платье.
– Хлоя? – окликает мягкий голос. – У нас с вами встреча.
Я поворачиваю голову и давлюсь кофе, которое не успела проглотить.
– Хлоя? – спрашивает, как я понимаю, жених, потому что он крепко держит за руку необычно красивую женщину с волосами цвета спелого апельсина.
– Макс? – хлопаю глазами.
– Макс? – повторяет невеста.
– Валери, верно? – на всякий случай уточняю я.
Она дружелюбно кивает, в то время как Макс заторможено рассматривает меня с ног до головы, за что ловит удар локтем от Валери.
