Потому что раньше это было твоим любимым занятием, – хочу добавить, но решаю, что я не мудак.
По крайней мере не всегда.
На секунду в ее глазах вспыхивает уязвимость, но она быстро берет себя в руки.
– Много чести, – фыркает Хлоя.
Мы опять погружаемся в молчание, потрескивающее от напряжения и какого-то ненормального электричества, готового зажечь лампу в другом конце кофейни.
– Ну и? Заставишь меня признать вину силой мысли? – спрашивает Хлоя, откидываясь на спинку кресла.
Я снимаю очки и провожу кончиком языка по внезапно пересохшей губе. Незабудка опускает взгляд на мой рот, а затем резко концентрируется зубочистках, которые торчат в хаотичном порядке. Она их поправляет и выдыхает.
– А это сработает? – интересуюсь я.
– Нет. Для тебя в моем мозге висит вечная табличка «закрыто».
– Помнится, что раньше там всегда было «открыто».
Щеки Хлои приобретают глубокий винный оттенок. По таинственной причине мне хочется провести кончиками пальцев по этой мягкой и гладкой покрасневшей коже.
Двенадцать лет назад таких желаний не возникало. Либо я упорно их подавлял. Что собираюсь сделать и сейчас.
– Не начинай, Натаниэль, – строго произносит Хлоя.
Она всегда предпочитала мое полное имя, будто сокращенная версия делала меня неполноценным. Лишала порядка.
Я облокачиваюсь на стол и немного наклоняюсь в ее сторону.
– Может быть, я продолжаю, потому что, по последним данным, кто-то уехал из города и не отвечал на мои сообщения, чтобы закончить.
– Понятия не имею, о ком ты. Ближе к делу. Сколько я должна за ремонт твоей жукастой машины? – Хлоя повторяет мое движение, приближая свое лицо к моему. От нее исходит запах, название которому я не могу дать. Существует ли аромат солнечного света?
Хлоя действительно думает, что я возьму с нее деньги, после того, что она для меня сделала? Эта женщина не перестает меня удивлять.
– Нисколько.
– В каком смысле? – Она слегка качает головой, из-за чего пчелка в ее волосах шевелится.
Это забавно.
– Я не возьму с тебя денег, Хлоя, – воздух покидает мои лёгкие, – ты последний человек, который мне что-то должен.
– Почему? – тихо спрашивает она.
– Потому что благодаря тебе я жив, Незабудка.
Мои шальные руки никак не могут удержаться от прикосновения к ней, поэтому я позволяю себе лишь в первый и последний раз заправить за ее ухо прядь волос.
Надеюсь, пчела меня не ужалит.
Гороскоп дня: отличный день, чтобы навести порядок в своей голове. Можно делать практики очищения. Но не переусердствуйте, иначе есть риск закопаться в бардаке по уши.
Какова вероятность, что вы поцарапаете загадочную машину, после чего наткнетесь на нее снова, а затем встретите ее владельца, которым окажется тот, с кем вы не виделись двенадцать лет? Будете организовывать свадьбу его друга, где он будет щеголять со своим глупым красивым лицом с глупыми ямочками и не менее глупой улыбкой? И, прости, Господи, какова вероятность, что Натаниэль Фриман – по совместительству моя глупая первая безответная любовь – прикоснется к моему уху спустя столько лет?
Нулевая!
Так я думала до прошлой субботы.
В среду, прокручивая эту встречу снова и снова, мои расчеты приближаются к восьмидесяти процентам.
– Хлоя, мы решили, что заменим пионы на ромолункусы, – голос невесты, у которой послезавтра свадьба звучит где-то вдалеке, потому что мои мысли находятся где-то на соседнем континенте.
– Ранункулюсы, – безэмоционально поправляю я, бездельно водя стилусом по планшету.
