Миновав гостиную и столовую, он вошел в комнату, где, растянувшись на кушетке, полулежала красивая высокая девушка. Она держала в руках тетрадку, по которой вполголоса что-то читала.
– В чем дело? – видимо недовольная тем, что ее потревожили, спросила Катя при появлении брата.
– Я только что узнал очень тяжелую вещь, которая до глубины души поразила меня, – начал Дмитрий Андреевич.
При этих словах что-то тревожное мелькнуло в красивых карих глазах девушки, легкая краска залила матовое лицо и взор вопросительно и беспокойно остановился на говорившем.
– Тетя Варя умерла, – дрогнувшим голосом закончил он.
– Ах, тетя Варя, – словно успокоенная этим печальным известием, уронила Катя. – От чего же она умерла? – уже совершенно ровным голосом спросила девушка.
– Не знаю, подробностей пока никаких. Я получил только от тети Вари письмо, вот, возьми, прочитай сама, – протянул он ей конверт.
– Так Наташа переедет к нам? – окончив чтение, спросила Катя.
– Ну конечно!
– Но ведь это же страшно стеснительно, – возразила девушка. – В доме вдруг появится чужой человек!
– Чем же, Катя? Да, наконец, если бы и так, это наша обязанность, это великое для нас счастье сделать в память о тете Варе хоть сотую часть того, что сама она делала для нас. «В доме появится чужой человек…» Господь с тобой, да разве Наташа чужая? Наташа для меня дорогая, любимая сестра, как тетя Варя была мне по духу родной матерью. Ведь всем, всей своей теперешней жизнью мы обязаны только ей.
– Только не мы, а ты. Я лично вовсе не считаю себя облагодетельствованной этой семьей, для меня обе они чужие, которые к тому же никогда и не любили меня.
– Катя, мне больно слушать тебя. Я не могу, не хочу верить, что ты говоришь серьезно, очевидно, ты сегодня в настроении протеста, как это иногда случается с тобой. Брось, милая, ведь я пришел поделиться с тобой большим горем, пришел просить твоей помощи и содействия.
– Да в чем же? – пожала она плечами. – Ведь я не стесняю тебя, ты можешь делать, как тебе хочется.
– К сожалению, не могу. Мне страстно, до боли в сердце хочется сейчас же, сию минуту сесть в первый отходящий поезд и поехать за Наташей. Подумай, как ей, бедной, тяжело! Теперь она одна-одинешенька вернулась с похорон в опустевшую квартиру. Как болит ее бедное сердечко! А между тем, ты знаешь, я связан по рукам и ногам, я не могу отлучиться. Вот я и пришел просить тебя, Катюша, чтобы вместо меня съездила за ней ты. Сейчас всего лишь начало девятого, поезд отходит в половине первого, а сборы невелики – ведь в тот же день обратно.
– Ты, Дима, с ума сошел! – сердито вскинула она глазами. – Ты же прекрасно знаешь, что у нас завтра репетиция, предпоследняя, самая важная! Разве ж я могу уехать?
– Как репетиция? – в свою очередь переспросил пораженный Дмитрий Андреевич. – Да разве ты все-таки хочешь, сможешь участвовать, когда у нас такое горе?
– Какой ты странный! Не могу же я заставить всех участников спектакля оплакивать неведомую им твою тетю Варю и своим отказом расстроить все дело.
– Но как же Наташа?
– Пусть едет одна. А нет, так пусть подождет пять-шесть дней – тогда, пожалуй, я смогу за ней отправиться.
– Пусть едет одна! – с негодованием повторил брат. – Ребенка, махонькую девочку заставить одну сделать такое путешествие!
– Ты совершенно забываешь, что твоей «махонькой девочке» шестнадцать лет, – насмешливо поправила Катя. – Но, если этот ребенок, который всего на четыре года моложе меня, так беспомощен, – пусть сидит и ждет старших.
