Встретилась взглядом с тёмными глазами Багдасаряна, который сидел на своём месте. Сразу стало неуютно, я словно почувствовала себя голой. Накинула на плечи жакет, хотя мне было совсем не холодно. К счастью, пространство между нами заполнилось людьми. К Тиграну подошёл Иван Смирнов, его сосед по парте, и отвлёк того разговором.
- Как дела, мальчики? Есть планы на выходные? – Это уже королева класса продефилировала по проходу между рядами и небрежно облокотилась на край парты Тиграна. Тот и бровью не повёл, только отклонился на спинку стула. Я мельком заметила, что уголки его рта раздражённо дёрнулись вниз. Иван Смирнов, напротив, показал девушке все тридцать два зуба и ответил:
- Лучше всех, Милаша! А что, есть предложения?
- Ты же знаешь, - девушка скользнула по нему кислым взглядом и снова повернулась к Багдасаряну, теперь с улыбкой, - я терпеть не могу, когда меня так называют.
- Конечно, знаю! Потому и называю. – В глазах Ивана плясали чёртики.
Милана закатила глаза и провела рукой по плечу Тиграна:
- Есть идея потусить вместе, сгонять в кино. Вчетвером, вы и мы с Сашулей. Как вам? – Девушка добавила в голос игривые интонации и улыбнулась. Иван сказал:
- Почему бы и нет. Ты как, дружище?
Я делала вид, что занята заполнением журнала, но, несмотря на шум в классе, продолжала прислушиваться к разговору, хотя он меня никак не касался. Тигран дёрнул плечом, освобождая его от руки Миланы. Та сразу убрала ладонь и сделала шаг назад. Тигран бросил коротко:
- Неохота, так что без меня. – И углубился в смартфон.
Иван пожал плечами и сказал:
- А может, ну их. Пойдём в кино вдвоём? Ты, да я, да мы с тобой? – Блондин тут же оказался рядом с девушкой и приобнял её за плечи. – Ну же, Милаша, соглашайся!
- Ну, уж нет, Ванюша! Нафиг ты мне не сдался. – Развернулась и ушла прочь.
Прозвенел звонок и я начала урок. Марк Стрельцов блестяще выступил, рассказал о жизни поэта и продекламировал наизусть одно из его стихотворений. Время от времени раздавались смешки. Один раз в Марка даже прилетел комок бумаги. Я отчитала нарушителей порядка, а Марку поставила отлично. Затем пришла очередь желающих рассказать наизусть стихотворение и заработать лёгкую хорошую оценку.
В какой-то момент мне показалось, что у меня галлюцинация. Тигран Багдасарян сам поднял руку.
- Да, Багдасарян?
- Хочу ответить.
- Вот как? – Сказать, что я была удивлена – ничего не сказать. Он никогда не вызывался сам. – Пожалуйста, приступайте.
Тигран встал и тихо начал:
Хороша эта женщина в майском закате,
Шелковистые пряди волос в ветерке,
И горенье желанья в цветах, в аромате,
И далекая песня гребца на реке.
Хороша эта дикая вольная воля;
Протянулась рука, прикоснулась рука,
И сковала двоих — на мгновенье, не боле,-
Та минута любви, что продлится века.
(Константин Бальмонт).
В отличие от безупречного выступления Марка, Тигран запинался, путал местами слова, ошибался в ударениях, и вообще говорил слишком тихо. Но в наступившей вокруг оглушительной тишине его было слышно прекрасно. Когда он закончил, в классе не раздалось ни одного смешка. Все уткнулись в учебники. Несколько секунд мы смотрели друг на друга.
Возникло странное ощущение – словно мы одни во всём мире. Он запорол стихотворение, откровенно слабо выступил. Но я видела, чего это ему стоило. Он, действительно, старался. У меня никогда бы не поднялась рука поставить в подобном случае плохую оценку. Моргнула и сказала:
