Доктор почему-то одобрительно кивнул. Я лихорадочно соображал, как незаметно подать дяде Джону знак и подмигнул.
Тот придвинулся к экрану.
– Что у тебя с глазом?
Доктор заерзал, чувствуя неладное, и взялся за мышку компьютера, похоже готовился в любой момент перекрыть кислород нашему разговору.
Я вдруг взглянул на электронные часы на столе доктора – пять минут шестого. А это идея! Но дядя Джон не поймет. Шон – вот он догадается наверняка.
– 505! – выпалил я.
– Что? – нахмурился дядя Джон.
– Передай это Шону, моему другу из соседнего дома. Скажи, это номер моего электронного шкафчика в школе. Пусть сдаст мою контрольную. Запиши электронный номер – 505.
– А, хорошо, конечно, я поговорю с твоей классной, чтобы тебе передали задания.
Доктор кашлянул.
– Сожалею, вынужден прервать разговор, Нику пора отдохнуть.
– Конечно, выздоравливай, когда я могу… ?
Но доктор уже выключил связь.
Я вернулся в палату, меня охватило отчаяние. На что я надеялся? Что Шон поймет мое сообщение?
На ужин принесли филе рыбы и картофель. На этот раз на вид и вкус все было более съедобным. Я съел все, потому что не знал принесут ли мне еду ночью. В предыдущей больнице я спасался сладкими батончиками.
Еще позже доктор занес мои книги.
– Я обычно ем еще в середине ночи, – сказал я доктору.
– Понимаю, тебе нужны силы на восстановление, еду принесут.
Почти всю ночь я провалялся в кровати. Жутко отлежал все бока на неудобном матрасе и окончательно впал в отчаянье.
Утром доктор зашел ко мне. Я заметил в его руках наушники наподобие тех, что были на старушке и похолодел.
– Сегодня я установлю прибор, который обеспечит твою безопасность. Любое изменение жизненных показателей будет записано. В случае критического состояния к тебе сразу придет реаниматолог. Надевать его будем почти в каждый день после лечебных процедур, сегодня тестовая примерка.
Оказалось, что уши прибор не закрывает – от дуги, которая делала его похожей на наушники шли провода с липучками на конце, их присоединили к моей голове, для чего доктор слегка побрил волосы на макушке, чтобы прикрепить датчик к коже.
Прибор был тяжелым, мне сразу захотелось сорвать его. Станут ли его надевать на меня силой? Неужели и на такие процедуры давал согласие дядя Джон? Я никогда в это не поверю! Он всегда переживал за меня, порой больше, чем Ханна, потому что знал, что я для нее значу.
На завтрак мне принесли кашу с малиновым отливом, я принюхался и почувствовал знакомый запах микстуры, отодвинул тарелку – на этот раз обойдемся без снегопада.
Ко мне зашла медсестра и сняла прибор, я с наслаждением почесал голову.
– Идемте на прогулку.
Наконец-то. Никогда раньше на пару суток я не оставался без выхода на улицу, от нехватки свежего воздуха голова болела почти постоянно.
Мне выдали мои ботинки и куртку, которую пришлось надеть прямо на халат, потому что другой одежды мне не дали. К счастью, кто-то заботливо почистил их от травы. Я с надеждой пошарил по карманам – пусто, хотя я точно оставлял в одном из них коробку леденцов.
Когда мы вышли на улицу, медсестра объяснила мне, что гуляем мы отдельно от других пациентов, разговоры между больными запрещены. На улице медсестры оставались в медицинских масках. Скрывают свои лица, потому что эта больница не так чиста, как кажется? Или так положено, чтобы не заразить случайно чем-то уникальных пациентов?
Я прошелся по длинной дорожке сада, незаметно посматривая на других пациентов. Нас было восемь человек, с каждым – медсестра в маске. В основном, все пациенты были преклонного возраста.
