– Это нечестно, – выдает наконец. – Ты не дал мне возможности выбрать самой.
– Эта школа недалеко отсюда. Не надо тратить время на дорогу.
Мотает головой и разворачивается, чтобы уйти.
– Штраф, – сообщаю ей в спину.
– Что? – оглядывается.
– Ты спорила.
– Но… – осекается.
Возвращается через несколько минут. Кладет деньги на журнальный столик, глядя мне в глаза. В них обида и ненависть. Ничего, переживу. В следующий раз будешь покладистее.
Теперь она учится в школе. Пришлось потратиться на форму и все прочее. Ладно, переживу. Но встречать ее на кухне каждое утро раздражает. Могу, конечно, запретить, но где ей завтракать? Уж точно не в спальне. Правда, спокойно попить кофе не получается. Я чувствую между нами напряжение. Оно давит, не давая расслабиться. Девчонка молчит. Но меня бесит одно ее присутствие. Распущенные волосы. СИНИЕ волосы. Одежда… Разве это форма? Пиджак на три размера больше, рубашка поверх юбки, грубые ботинки. Она похожа во всем этом на чучело.
Каждое утро заноза готовит себе завтраки. Чаще заливает молоком какие-нибудь хлопья. Они хрустят, когда она жует. Это раздражает. Забирается под кожу и чешется там. Стараюсь не обращать внимания, но не могу. И шелест оберток от конфет. Она ест их килограммами. И каждый раз разворачивает не спеша, а потом еще и сминает бумажку.
Мне хочется запретить ей есть. Вообще запретить, но я понимаю, что это будет слишком. Поэтому на время ее завтраков ухожу на пробежку. Возвращаюсь уже в пустую квартиру. Из-за этого приходится опаздывать на работу. Я терпеть не могу в людях необязательность и непунктуальность. Теперь и сам стал таким. Можно, конечно, уходить из дома до ее появления из комнаты. Стоит это обдумать.
Сегодня она проспала. Ненавистного завтрака с диким хрустом не будет. Влетает на кухню, хватает из холодильника яблоко и на ходу засовывает его в сумку на длинном ремне. В этой сумке тоже нет ничего женственного, как и во всей девчонке. Она похожа на одно сплошное недоразумение.
Можно спокойно выпить кофе.
– Завтра я улетаю в Питер, – сообщаю ей как-то вечером. Она только пришла, хотя уже давно должна быть дома. Уверен, что уроки в школе не длятся до восьми вечера.
Заноза останавливается и смотрит на меня. В ее глазах надежда, которую я тут же уничтожаю.
– Всего на два дня. Правила остаются в силе.
Опускает глаза и молча уходит к себе в комнату. Сегодня она не ужинает. Может, поела где-то в кафе. Мне все равно. Я только надеюсь, что не беляшами.
За окном давно темно. Моя сумка собрана. Вылет в два. Еще успею утром заскочить в офис. По дороге в спальню просматриваю в айфоне почту. Отвлекает звук. Не могу понять, что это. Какой-то то ли писк, то ли свист. Замираю, прислушиваясь. Дверь в комнату девчонки закрыта неплотно. Звук явно оттуда. Мне очень хочется верить, что она не притащила в квартиру какое-нибудь бездомное животное. Вышвырну обоих. Я подхожу ближе. Нет, это не котенок и не щенок. Моя заноза плачет. Удивительно. Меня это почему-то задевает. Нет, я не чувствую угрызений совести или жалости. Мне не хочется войти и утешить ее. Я вообще никогда и никого не утешал. Напротив, считал, что слезы – это для слабаков. И если ты плачешь, значит, ты слабый, ни на что не способный и жалеть тебя не за чем. Но почему-то сейчас я так не думаю про девчонку.
Я не чувствую сострадания, но и не могу сказать, что мне все равно. Не понимаю. Она всхлипывает. Делаю шаг назад. Мне некомфортно. Внутри меня что-то не так. Не нравится, неприятно, поэтому ухожу к себе и закрываю дверь, чтобы не слышать.
