Научно-практический постатейный комментарий к Федеральному закону «О персональных данных» - страница 27

. Кроме того, предпринимаются попытки «увязать» понятие персональных данных с целями законодательства о персональных данных, указанных в ст. 2 Закона о персональных данных: если обработка соответствующих данных не может привести к нарушению права на неприкосновенность частной жизни (а это актуально для обезличенных данных или данных, которые не позволяют однозначно определить индивида), то нет оснований квалифицировать такую информацию как персональные данные с распространением на нее соответствующего правового режима46.

Приведенные аргументы безусловно представляют интерес, но в целом не выглядят очень убедительными. Сложно оправдать намеренное игнорирование отдельных элементов данной в законе дефиниции стремлением к обеспечению правовой определенности нормы. Можно ли оправдать «узкий» подход к определению объема понятия персональных данных как информации, позволяющей однозначно идентифицировать лицо, в условиях, когда дефиниция прямо указывает на возможность отнесения к персональным данным информации, касающейся косвенно определяемого лица? Здесь уместно привести толкование Суда ЕС по данному поводу, согласно которому использование слова «косвенно» в дефиниции персональных данных означает, что «для квалификации информации в качестве персональных данных не обязательно, чтобы ее самой по себе было достаточно для идентификации индивида» (Patrick Breyer v. Bundesrepublik Deutschland, ECJ, Case C-582/14. 19 October 2016. § 41).

Что касается аргумента о взаимосвязи понятия персональных данных с целями законодательства о персональных данных, то он также не представляется убедительным, поскольку, во-первых, как было продемонстрировано в комментарии к ст. 2 Закона о персональных данных, исключительно защитой неприкосновенности частной жизни, личной и семейной тайны цели законодательства о персональных данных не исчерпываются, а во-вторых, непонятно, почему только понятие персональных данных должно «увязываться» с целями данного законодательства, ведь, следуя логике сторонников вышеуказанной позиции, надо все дефиниции и положения Закона о персональных данных соотносить с целями, указанными в ст. 2, тем самым сводя его юридическое содержание к политико-правовым соображениям.

Также сложно согласиться с тем, что при использовании «широкого» подхода к дефиниции персональных данных практически любая информация приобретет статус персональных данных. Абстрактная информация, статистическая информация, исключительно техническая информация (если только она не связана с устройствами, принадлежащими конкретным физическим лицам), как правило, не будут охватываться понятием персональных данных. Иллюстрацией служит дело, рассматривая которое суд вполне обоснованно не признал персональными данными информацию о количестве зарегистрированных жителей в почтовых адресах в цифровом значении, поскольку это не «конкретная информация, прямо или косвенно относящаяся к какому-либо конкретному лицу» (Апелляционное определение Московского областного суда от 12 октября 2016 г. по делу № 33а-25712/2016).

5. Немногочисленные разъяснения представителей Роскомнадзора, которые являются доступными публично, также позволяют сделать вывод о том, что отдельные представители данного ведомства поддерживают «узкий» подход к понятию персональных данных. Так, на интернет-сайте Управления Роскомнадзора по Центральному федеральному округу в разделе «Часто задаваемые вопросы» указано, что «pазмещение на страницах сайтов в сети «Интернет» фотографии без дополнительной информации, позволяющей идентифицировать физическое лицо как субъекта персональных данных, не может свидетельствовать об обработке персональных данных конкретного физического лица»