Наука ненависти. Фронтовые репортажи Великой Отечественной - страница 5

Самое томительное прошло. Наступило то нервное спокойствие, которое делает все ощущения особенно острыми и заставляет мозг работать четко и быстро. Не снимая пальца с гашетки автомата, Редков, стараясь держаться в тени соседней сосны, попытался взять инициативу в свои руки.

– Что это у тебя руки трясутся? Должно быть, первый раз в ночном карауле.

Спокойные интонации голоса обманули часового. Он опустил винтовку к ноге и уже менее тревожно спросил:

– Откуда? Какой ты части?

– Сержант лапуасского батальона Ярвинен. Ходил с ребятами на ту сторону москалей пощупать. Да сбились, видно, с дороги. Ты не наш будешь?

– Нет. Вам надо правее держать. Тут недалеко за горкой ваши.

– Значит, ты в куопийском служишь?

– Да нет. Я третьего егерского. Сменили мы куопийцев.

– Постой, постой, так третий егерский – наши соседи. Удача какая! – Редков стал рыться на груди под халатом. – У меня вашему командиру батальона пакет есть… Вот здорово. А я думал – до утра придется плутать, искать вас.

Редков приподнял марлю наличника. Спокойно и прямо поглядел в глаза часовому. Под его взглядом егерь как бы обмяк, стал доверчивее. Видать, не очень давно воюет.

– Штаб батальона нашего не очень далеко. Только дорога путаная, лесом. Не найдете вы его сами, господин сержант. Провожатого надо. А я не могу с поста уйти…

– Правильно, – покровительственным тоном, входя в роль, сказал Редков. – Пост для солдата – святое место. Стой, как вкопанный, и гляди в оба. А может быть, мы все-таки сами попытаемся пробраться. Как ты думаешь, парень?

– Да что вам без толку плутать. Еще обстреляют, чего доброго. Вы тут подождите малость. Скоро должны караулы проверять…

Слева послышался шорох снега.

– Стой, кто идет?..

– Свои… Ты с кем тут, Лейпенен, разговариваешь?

Из-за деревьев вырисовывалась грузная фигура егеря,

– А-а, Тойво… Что тебя черт носит?

– Меня не черт носит… Я часовых проверяю. – Егерь заметил Редкова. – А это что за личность?

– Это не личность, а сержант Ярвинен, парень, – веско и сердито ответил Редков. – Что-то ты, парень, очень развязно держишься?

– Извиняюсь, господин сержант… Здесь ночью трудно отличить начальника от солдата…

– Ну то-то же!.. Ты проведешь меня с ребятами в штаб третьего егерского…

– Но, господин сержант…

– Никаких «но», Тойво… К вашему командиру у меня срочный оперативный пакет. Выполняй приказание. Потом доложишь, что выполнял мой приказ…

– Слушаю, господин сержант…

Решительный, суровый тон Редкова обескуражил егеря. Он просительно взглянул на своего приятеля, как бы спрашивая, что ему делать. Лейпенен молчал.

– Значит, пошли…

Не давая опомниться провожатому, Редков негромко подал стоящему поодаль взводу условные слова финской команды:

– Взвод, за мной, марш!

Заскрипели, зашуршали по снегу лыжи. Тремя цепочками, смыкаясь на ходу потеснее, разведчики, молчаливые, настороженные, прошли мимо часового. Весельчак Сивков, поравнявшись с часовым, нарочно поскользнулся и смачно проворчал знакомое ему финское ругательство:

– Саттана!..

Шли и запоминали каждый изгиб тропы, каждый холм, каждую прогалину. У выхода на маленькую лесную полянку егерь остановился.

– Вот видите – внизу две палатки. Слева – это штаб, а справа – командирская…

– Нет, ты уж до места доведи, а потом и возвращайся в роту.

– Слушаю, господин сержант…

Александров тихо тронул локтем идущего рядом Сивкова. Тот – следующего разведчика. Легкий толчок обошел весь взвод. Это значило: быть наготове, скоро начнется.