Сама прима удостоилась объятий лихого мичмана с "Иезекииля" и была счастливейшей из смертных. Утром певица самолично привезла предмет своего обожания прямо в гавань.
– Слышал, что девицы здешние прекрасны, но то, что лучше их не бывает, теперь убедился сам! – авторитетно сообщил мичман, спрыгнув в шлюпку к своим сотоварищам.
А с берега пышнотелая Парлимане, выставив вперед ослепительнооткровенное декольте, все посылала и посылала ему воздушные поцелуи: Гейден отнесся к массовому загулу офицерства спокойно:
– Скоро у них кончатся деньги, а вместе с ними убавится и прыть!
Матросов на берег спускали тоже щедро, в несколько очередей. Те с удовольствием пили дешевое вино в портовых трактирах, да хватали за пышные бока хохочущих от восторга прачек и рыбных торговок.
Из записок лейтенанта Александра Рыкачева с корабля "Гангут": "…Сменившись с вахты и отдохнув не более часа, я поспешил на берег к моим знакомым, чтобы ехать с ними в их загородный дом. Приехав на пристань…, я нашел коляску герцогини, присланную за мной…Старая княгиня с двумя племянницами, молодыми девушками, поехали в большой карете, а я с ее сыном и герцогиней, в прекрасной коляске…Остановились у… двухэтажного дома. Внизу была большая зала, посреди которой из мраморной вазы бил фонтан, а в воде играли золотые рыбки… В 4 часа мы сели за стол, обед был очень хорошо приготовлен, а после десерта отправились наверх есть мороженое. После обеда герцогиня играла на фортепиано, прекрасно пела… Вечером мы еще долго гуляли по саду, ужинали в павильоне и очень поздно разошлись по своим комнатам… Проснувшись в 6-ть утра, я оделся и… пошел бродить по горам. Взобравшись довольно высоко, увидал нашу эскадру… После завтрака… поехал в город…" Как всегда, с появлением в порту большого количества моряков, там тотчас начинали шнырять и всевозможные аферисты, прежде всего карточные шулера. Наивных и доверчивых русских офицеров они обчищали на зеленом поле вчистую.
Сам контр-адмирал Гейден также дневал и ночевал на берегу, когда же командир "Азова" Лазарев осторожно выразил сомнение в полезности столь частого отсутствия командующего, граф отвечал ему с милой улыбкой:
– Если все отдыхают, то почему это может возбраняться и командующему, тем более, что у меня есть столь замечательный и дельный помощник, как вы!
В общем расчет Гейдена был оправдан. Буквально за несколько дней людей на эскадре было не узнать. Все выглядели бодрыми и веселыми, готовыми к новым испытаниям. Но всякому празднику когда-то приходить конец.
19 сентября пришла пора и нашим соотечественникам проститься с гостеприимным Палермо. Полученный в Гейденом новый императорский рескрипт требовал спешить в Архипелаг, но с заходом в Мессину.
Еще накануне все гребные суда были подняты на борт и команды занялись подготовкой к плаванию. На "Азов" сделал визит вице-рой города князь Монт-Итали.
Полермо корабли покидали под проливным дождем и при шквалистым ветре. Не смотря на противный ветер, Гейден велел выходить в море. Вдали полыхал заревом извержений знаменитый вулкан Стромболи. На раскатанных зеекартах штурмана прокладывали новый курс, теперь уже на Мессину. Там Гейден рассчитывал получить свежие инструкции о своих последующих действиях. В Мессине швартовались кораблями к самой городской пристани. Вид с моря на город был поистине живописен: амфитеатр домов, спускавшихся с гор к морю, множество судов в порту и набережная, усеянная гуляющими.
