Сейчас мне и правда хочется бросить всё и увезти Миру подальше от грязи. Замарался так, что не знаю, как отмыться. Сую Мире бокал, и малышка с опаской нюхает вино. Или мне кажется? Я же сам ей вчера объяснял, как правильно вдыхать букет, спрятанный на дне бокала.
— Какие ноты чувствует твой чудный носик?
— Юра, а ты за что сидел? — бьёт Мира вопросом не в бровь, а в глаз.
— Бухгалтер я. — Надеюсь отшутиться. Исповедь не входит сегодня в мои планы. Напротив, собираюсь погрешить от души. — Давай ты ко мне на руки сядешь. Так теплее будет.
Мысленно уже лапаю Миру во всех местах, руки трясутся, как у алконавта с бодуна. Устал передёргивать затвор за последние два дня. Страх Миры разжигает ещё большую похоть, чем когда она смотрела волчицей четверть часа назад.
— Садись. — Мира, уступая мне место, ставит бокал и взирает с видом Немезиды. Зелёные глаза горят, плед словно плащ, перекинут через плечо. — Меня не устроил твой ответ.
Ух ты! Смело. Вот её штырит в разные стороны. Усаживаюсь в кресло и дёргаю Миру на себя:
— Иди сюда, кошка дикая.
Охнув, Мира барахтается в моих объятьях. Одним движением расстёгиваю молнию на платье. Мира цепляется за ворот, но я, ухватив подол, сдёргиваю одеяние с малышки. Красное кружево белья ладно облегает её тело. Молодцы девчонки в магазине. Нормально Миру нарядили для первой взрослой ночи.
— Ты, наверное, себе надумала, что я похищаю девушек… Насилую и закапываю за домом. Но нет! Они сами ложатся в мою постель. А я никого не задерживаю возле себя, — ухватив Миру за волосы на затылке, разворачиваю её лицо к себе и покрываю поцелуями раскрасневшиеся щёки. — С тобой иначе. Всё иначе. Я никому тебя не отдам… Мира, милая, пусти! — глажу плотно сжатые бёдра свободной рукой.
— А других… Отдавал? — Мира пытается скинуть её с себя.
— Отдавал, — слетает с языка. — И они вскоре думать про меня забывали. В этом мире продаётся всё: секс, органы, дети, любовь.
— Неправда! — Мира проигрывает мне в неравной борьбе, и мои пальцы проникают в нетронутые сокровенные места. Малышка хватает ртом воздух, а я блаженно улыбаюсь, настраивая симфонию женского удовольствия.
— Правда! Я купил тебя у твоей матери. У меня есть бумага, подтверждающая её согласие на твой отъезд и отсутствие претензий.
Мира вцепляется обеими руками в мою, но я сильнее. Нежный бутон даёт сок. Девчонка сдаётся на милость победителя. По пунцовым щекам текут слёзы, и я больше не удерживаю Миру за волосы.
— Купил, — стонет она истошно. — Я вещь? Чем тогда ты лучше того, другого?
Обнимаю малышку и отправляю её душеньку в полёт второй раз за вечер.
— Ну какая же ты вещь, родная моя. Но с такой мамашей ты пропадёшь, — глажу Миру по щеке мокрыми от сладких соков пальцами, обвожу контур пухлых губ. — А я буду тебя любить и баловать. Ты ни в чём не будешь знать отказа.
— Тогда нам надо поговорить… — Миру трясёт, но не от страха.
— Валяй! — Поговорить и правда придётся, зато потом она будет у меня с руки есть.
— Сейчас! — Мира сползает с моих колен и идёт в прихожую.
Поправляю взбунтовавшуюся плоть и любуюсь упругими бёдрами, обтянутыми красным кружевом. Предвкушаю первую сцену ревности. Слышу, как Мира лезет на вешалку. Надо же, всё-таки прошляпил… Печку разжигал.
Подливаю вина в бокалы и отпиваю глоток. Моя фея возвращается, держа в руках Ленкины туфли и сумку. В голове быстро складывается легенда про скоротечный роман.
