— Что ты сделал с Леной? И не говори, что она тебя бросила.
Поперхнувшись вином, захожусь кашлем. Я бы меньше удивился, если бы и правда в моём дворе приземлился астероид.
— С этого места поподробнее, — вытираю салфеткой рот. — Откуда ты Ленку знаешь?
— От верблюда! — хамит в ответ разбушевавшаяся малышка. — Я первая спросила.
— Не дерзи, а то отшлёпаю.
— Я жду, Юра! — Мира седлает стул и проедает меня бедовыми глазами. Ох, недаром у беды они зелёные.
Достаю из кармана телефон и с тяжким вздохом ищу неудалённые фотки с Ленкой. Что-то заснял вживую, напоив её до поросячьего визга, что-то смонтировал в фотошопе так, что не подкопаешься.
— Мы точно про одну девушку говорим? Не думал, что у тебя такие распущенные подружки.
— Что там у тебя? — вытягивает Мира шею.
— Картинки занятные. Только чтобы посмотреть их, нужно вернуться ко мне на ручки.
Мира смотрит недоверчиво, но в глазах уже нет того страха.
— Иди, маленькая, иди. Полюбуйся на подруженьку.
Мира возвращается в мои объятья, и я вручаю ей телефон.
— Ох… — с прелестных губ срывается крепкое словцо. — Это действительно она? Мы с ней общались-то всего час от силы. Такая девочка приличная.
— В тихом омуте, как говориться… — отгибаю чашу лифчика и вскоре в моих пальцах рождается крепкая горошина. — Вот ты вроде тоже ко мне такая пай-девочка села.
Прикусываю язык. Собственно говоря, я сам малышку и растлил. Ляпнул и ляпнул. Мира уже тяжело дышит от новой ласки и скоро вообще забудет про Лену. Можно тащить в постельку.
Но Мира собирается с силами и убирает мою руку от своей груди:
— Её документы. Что они у тебя делают? И почему она оставила у тебя свои вещи? Или ты ей тоже нарядов накупил?
— Мирёныш, ты ревнуешь, что ли? — Мои руки не для скуки. Так и ползают по ладному телу малышки. — Ехал рано утром по центру. Пожалел бухую дурочку. Привёз сюда и три дня отпаивал чаями. У нас с ней не было ничего. Чем хочешь поклянусь. Купил ей билет до Архангельска, одежду — джинсы, куртку, кроссовки. Её-то платье восстановлению не подлежало. А сумку с туфлями Ленка попросила выкинуть. Чтобы не напоминали про ночь позора.
— Но аттестат?
— Наверное, забыла. Я в сумку не заглядывал.
— А фотки у тебя откуда? — спохватывается Мира.
— Ах, да! Фотки… Лена сидела рыдала, что крупную сумму денег нужно найти до вечера. Заехал с ней в клуб, где она отжигала, а мне там такую галерею скинули. Мирёныш, пошли в кроватку. Я тебе небо в алмазах покажу.
— Подожди, я позвоню Лене. Мы зачем-то телефонами обменялись, а оказывается, не зря.
— Да, родная. — Небеса, пошлите мне терпения. Новый скандал грядёт.
Мира за весь день первый раз вспомнила про телефон. Мобильник я дёрнул из её кармана, ещё когда мы покидали отчий дом, и швырнул в мусорку.
Мира перерыла рюкзак, потом вывалила из него вещи на пол.
— Что такое? — участливо спрашиваю.
— Телефон не могу найти.
— А в новом плаще нет?
— Нет. И в куртке нет, и в рюкзаке. Может, в машине? Проверь.
— Да, милая. — Спешу на улицу и делаю вид, что усердно роюсь под пассажирским сиденьем. Знаю, что смотрит из окна. Осенний ветер холодит голую грудь, но не остужает разум. Меня одолевает желание рассказать Мире свою историю. Не хочется от своей девчонки ничего скрывать.
Дом встречает меня теплом, а Мира слезами:
— Нашёл?
— Нет. Всюду заглянул, — обнимаю малышку, целую. — Не плачь. Я тебе новый телефон куплю. Самый дорогой.
