Навеяно ежедневным купанием, и у нас теперь тоже есть привычка мыться вдвоем.
Артур оглядывается в комнату, хищно улыбается и делает шаг в ванную.
- Ну нет, - тихо смеюсь и упираюсь в его голую грудь. - Мы же не дома.
- Ну и что, - он притягивает к себе, носом трогает мои мокрые волосы, - кроватка приличная, высокая, никто не вылезет и не упадет.
Обнимаю его и кусаю губы, через его плечо выглядываю в номер.
Дома - другое дело, там привычная атмосфера, а двойняшки ещё маленькие, от смены обстановки сегодня кое-как улеглись.
Проснутся за ночь семьдесят семь раз.
- М-м, - морщу нос и качаю головой. - Артур, - шлепаю его по плечам, когда он задирает футболку и касается моей спины. - Не приставай. Нечего было пить столько вина на ужине.
- Так я не пьяный, - он разворачивает меня к дверям, обнимает сзади, подталкивает в комнату.
- Да, ты сильно смелый, - складываю руки поверх его, медленно семеню к кровати.
Под его напором падаю в постель, он наклоняется и сбрасывает на пол мои мокасины.
- Ты босиком, - ахаю, перевернувшись на спину, - это безобразие.
- Накажи меня.
Он наваливается сверху, перекатываемся по кровати, он целует, и я обвиваю ногами его бедра.
- Можно по-тихому, они не проснутся, - шепчет он мне в шею, тянет с меня лосины.
- Проснутся, - отвечаю на поцелуи, держу одежду, - тихо не получится.
- Можно аккуратно отнести их в номер к родителям, - его пальцы лезут под белье, накрывают промежность.
- Там кроватки нет, - рукой зарываюсь в его волосы, оттягиваю его голову, пытаюсь поймать взгляд.
В слабом свете ночника темный и блестящий, чуть нетрезвый, лицо расслаблено, от ресниц длинные тени.
Красивый и мой, долго смотрю и, не удержавшись, подаюсь вперёд, губами сталкиваюсь с его ртом.
Где-то далеко внизу играет музыка, ещё даже не ночь, тихо мычу и дрыгаюсь под ним, когда он раскрывает складки и погружает в меня палец.
- Давай так хотя бы, - он отрывается от моих губ и тяжело дышит, слабо пахнет вином. Отстраняется и задирает футболку.
Бюстика нет, языком он гладит сжавшийся сосок, большой палец проталкивает мне в рот.
Прикусываю его, как кляп, ерзаю на постели, сжимаю ноги и его руку там, ерошу его мягкие волосы, запрокидываю голову и гнусь струной, так хорошо, вот-вот сорвусь, и попрошусь в ванную, или даже здесь, буду кричать в подушку.
Упускаю момент, вдруг чувствую, что и лосины, и белье скатаны где-то в ногах, а он сверху, горячий, вжимается в меня.
Он медленно двигает бедрами и напряженный член скользит возле входа, с трудом поднимаю голову, наши лица напротив, мне нравится смотреть ему в глаза, когда все начинается.
- Ты меня любишь, да? - он шепчет.
В кроватке хнычут, тихонько, по-нарастающей.
Летят секунды, он держит мой взгляд, и меня за шею.
Не дождавшись ответа, резко отжимается, сминая простынь ползет за трусами, натягивает их, и идет к детям.
Меня застали врасплох, вяло поднимаю ногу, на щиколотке болтаются лосины.
Слушаю плач, смешанный с его ласковым голосом, быстро влезаю обратно в белье.
Смотрю ему в спину, он у кроватки, а там лакомки.
Он первый раз спрашивает. Спустя два года. Нужно твердое "да", по-другому неправильно.
Он оборачивается. Высокий темный силуэт, лицо в тени.
Вопрос ещё висит в воздухе.
Могла ответить не задумываясь, я точно знаю: конечно да.
Слезаю с постели, иду к нему.
Я люблю его. Очень.
Наклоняюсь к двойняшкам.
Все честно, просто...
