Наверное, это любовь! - страница 7



Подозревающих, как скверны
Слова безгрешной тишине.
С меня довольно опознаний
Чувств, обезглавленных в борьбе!
Я отрекаюсь от признаний
В любви к тебе!

«Живется без тебя…»

Живется без тебя
Довольно-таки муторно,
В делах на страдный день
Оно бы ничего,
Но лишь нагая тишь
Наклонится над xyтоpoм —
Захватывает дух
Без гневa твоего.
Ругай меня, мой друг,
Со всяческой фантазией!
Но, чтоб мои цветы
Стремглав не отцвели,
С больших своих морей
Ты с первою оказией
С грозою или без, —
Но дождика пришли.
Он будет шевелить
Привядшие растения,
Зальёт слезами всклень
Ладоши лопухов.
Он будет лить и лить
Всю ночь во отпущение
Тобою за меня
Придуманных грехов…

Ночная сказка

Мы снова там, где в сны муравные
Тюльпаны нежно вплетены,
Прикосновенья шелкотравные
Всю ночь покачивают сны.
Ещё, по-зимнему наволглые,
Подушки стылы, но в окне
Тепло струятся тени долгие
Двух яблонь в лунной вышине.
Ночным встревоженная шорохом —
Смотрю в смиренное окно,
Почти прощаясь с тем, что дорого,
Что повторить не суждено.
Фонарь, калитка, звёзды майские,
На городьбе махотки в ряд,
Что, как болванчики китайские,
Друг друга сдержанно корят.
Однажды – поводырь и странница —
Мы соберёмся в дальний путь…
Но, ради бога, пусть останется
Хоть что-нибудь, хоть что-нибудь!

Жеребёнок

Зной занежил провода,
Втихомолку жалит жито.
Выпью воду из следа,
Из лошадьего копыта.
Выпью с грустью пополам
По неведомому зову,
И заскачет по долам
Жеребёнок бестолковый.
Будет травы обонять,
Чутко воздух стричь ушами
И по улице гонять
С хуторскими малышами.
Будь Алёнушкой ему!
У него пройдёт опаска,
Коль в высоком терему
И любовь живёт, и ласка.
И когда он наконец
Прибежать к тебе посмеет,
Ты весёлый бубенец
Привяжи ему на шею.
Пусть резвится стригунок,
Головой тебе кивая,
Это прочим невдомёк,
Что душа его – живая.

«Жизнь – как ногу свело…»

Жизнь – как ногу свело! —
Каждый день несчастливый сюжет…
От тебя до меня телефонное эхо «Алло!»
Не пробьётся – хоть плачь!
Я «Алло…» выдыхаю в ответ.
Мы не слышим друг друга, —
«Алло! Говори! Говори!» Ну а как,
Если, словно подруга,
«Алло» провисает в пространстве,
Где ночь и сквозняк?
«Говори, говори…» – я пойму
По обрывкам измученных фраз,
Что случилось с тобой,
И сама доскажу, почему
Ты готов разрыдаться сейчас!
Никому, никому, никогда
Ничего против нас не сплести!
Я люблю тебя, слышишь?
Остальное – не наша беда!
Ты не слышишь… Прости…

Ежевика

Если голову привычно
Паутиной обвяжу,
В муравейник ежевичный
По колено заброжу.
Задыхается от крика
Сорочиная семья.
Гневно смотрит ежевика,
Как любимая моя.
Но заманчиво поскольку —
Рву в плетёный туесок,
Ежевичную иголку
Занозив под ноготок.
Продвигаюсь глубже, дальше
По листве, по купырю.
Я характером податлив —
Как ни больно, а терплю.
Но как выйду на тропинку,
Ощущаю впопыхах
Муравьиную кислинку —
Ежевику на зубах!

«Не ревнуй меня к белому свету…»

Не ревнуй меня к белому свету,
К ветке жаркого клёна в руке —
Я с лихвой отстрадаю за эту
Неизбежность в чужом далеке.
Мучат, знаю, и ветка, что ало
Шелестит, и оконный просвет,
Я сама этот крест поднимала
И бежала вагону вослед.
Скоро шелест кленовый завянет,
Смоет краски полночная темь,
Скоро, скоро нас рядом не станет,
Но прощаемся не насовсем!
У окна,
Ослеплённая бликом,
Я замру, будут вёрсты мелькать,
И глаза твои, полные крика,
Будут долго меня окликать.

«Не ревную, не пылаю…»

Не ревную, не пылаю,
Грусть веревочкой не вью,
Но тебя, моя живая,
Я пожизненно люблю.
Не пылаю, не ревную,
Но, коль вызрела гроза,
Я закрою поцелуем