– Присаживайся, милая, – пригласила Вера, согнувшись над ржавой плитой. – Блинчики будешь?
– Аллергия на лактозу, – солгала я, забравшись на скромный диванчик. – Фрукты есть? Или кофе?
Мама замешкалась. Оставив сковороду, она бросилась перерывать шкафы, в надежде найти хоть что-то, кроме яиц и муки.
Зрелище было жалким.
Меня нисколько не смущало её положение, граничащее с бедностью. Я презирала её за то, что она старательно притворяется той, кем никогда не являлась. Женщиной в достатке. Любящей и заботливой матерью. В конце концов человеком, которому не всё равно.
– Отставить, Вера, – сжалилась я, когда она полезла в аптечку. – Обойдусь кипятком. Надеюсь, с этим проблем не возникнет?
Лицо женщины стало пунцовым. Поджав губы, она поместила металлический чайник на конфорку, при этом отставив блины, которые уже отдавали горелым. Её руки дрожали, посуда валилась из рук.
– У меня есть немного времени перед работой, – неуверенно начала мать, дабы разбавить молчание. – Могу подвести тебя на занятия.
При мысли о школе желудок сдавило жгутом. Своим бенефисом я наделала немало шума, чем вызвала жгучую неприязнь. Меня возненавидели буквально все. Новоиспечённые одноклассники не стеснялись бросаться колкими фразами, обещая скорую расправу – так сильно их задела моя шутка.
Однако, меня не пугали их угрозы. Мне требовалось время, чтобы к ним приготовиться.
– Я не пойду сегодня на уроки, – уверенно заявила я, глядя как готовится прозрачный чай.
– Что случилось? Неважно себя чувствуешь?
– Не хочу и всё. Разве этого недостаточно?
Мама пролила кипяток мимо кружки.
– Так нельзя, Даша. Тебе нужно учиться. До выпускного всего несколько месяцев, – заметив мой железный настрой, она измождённо выдохнула. – Понимаю, тебе здесь не нравится. Привыкать к чему-то новому всегда тяжело. Но ты должна потерпеть и получить аттестат…
– Должна?! – возмутилась я, не дав матери договорить. – Во-первых, я никому и ничего не должна. А во-вторых, кому нужен жалкий аттестат из подобия на школу? Он не даст мне ничего, кроме жутких воспоминаний.
– Ты не права.
– Серьёзно? – злость подступила к горлу. – Хочешь меня переубедить? Что дало тебе образование в этом сарае? Ничего того, чем можно было похвалиться. Я не собираюсь походить на тебя – неудачницу из социальной конторы, которая побирается на нужды и выносит горшки за стариками! Ты лицемерка, играющая роль одуванчика с добрым сердцем, когда на деле не способна полюбить даже собственное дитя! Я быстрее сдохну, чем стану такой как ты! Поняла?!
Слова извергались прежде, чем я успевала их осмыслить. Тем временем оторопевшая мать искала опору в стене. Её глаза наливались слезами, но та усердно их сдерживала.
Теперь она глотала ту боль, что когда-то причинила мне.
– Я люблю тебя, Даша, – вырвалось едва слышно. – Люблю.
В своё время долгожданная фраза нисколько меня не тронула, только больше разозлила.
– Я тебе не верю… Теперь мне плевать. На тебя. На твою любовь. И на твои фальшивые чувства.
Мы смотрели друг на друга в упор. Кто-то воевал от обиды, кто-то мысленно молил о пощаде. Мама поправила ворот халата, словно справляясь с удушьем, а затем ровным тоном вымолвила:
– Я тебя услышала, дочка. Поступай как знаешь.
На этих ловах она бросила полотенце на стол и покинула кухню.
Я давилась кипячёной водой, украдкой наблюдая за её тихими сборами. В глубине души мне хотелось, чтобы разговор продолжился, но этого не случилось. Звук закрывающейся двери поставил точку на возможности смягчить ситуацию. Впрочем, содрогаться от чувства вины я тоже не собиралась.
