Проще говоря, спорт для меня так и оставался черным ящиком, внутри которого находилась разгадка. Но лезть в него не очень-то и хотелось.
В отличие от причин странного поведения Глеба, за которым тянулся шлейф загадочности. Как бы я не отрицала очевидного, но Вознесенского было трудно не заметить среди остальных. Он возвышался над сверстниками на целую голову, заочно выглядя подобно победителю.
Оно и понятно, родиться с золотой ложкой во рту суждено не каждому.
Стоило стартовому пистолету издать громкий хлопок, как по моим ушам ударил неистовый девичий визг. Болельщики, в число которых преимущественно входила прекрасная половина человечества, словно взбесились.
Я и сама невольно прониклась этим духом безумства, фиксирую то, как сердце сжимается при виде парня оставляющего позицию лидера своему сопернику. Глеб шел вторым, но оказалось это был лишь хитро спланированный ход. По всей логике вещей лидером должен был стать парнишка из "Ласточки". Но Вознесенский не был дураком. Взял и обогнал его прямо на финише, даже не запыхавшись.
Мальчишку тут же окружили безумные фаны. Даже подняли в воздух и стали скандировать его имя.
Я тоже радовалась. Но не за то, что Вознесенский выиграл, а потому что в отличие от меня сумел с достоинством защитить честь нашего лагеря. Такие люди, как он, никогда не проигрывали — и то, что я увидела, было неоспоримым доказательством моего предположения.
На награждении нас выстроили в ряд, называя все имена по очереди. И почему-то первыми вызывали ребят с больших дистанций. Глебу хлопали так, словно собирались лишиться ладоней. Оглушающе кричали, грозя гарантировать мне запись на прием к ЛОРу.
Я невольно поморщилась, глядя на довольное лицо парня. Правильные черты лица, чувственные губы и сияющие глаза…
Вот в него я влюбилась? Да неправда, мне же никогда не нравились смазливые!
Но в грудной клетке все так же сладостно тянуло, будто победа была не Глеба, а моей. Словно каким-то образом он делился мгновением триумфа, одаривая обаятельной улыбкой… практически каждого.
Вернувшись с небес на землю, помотала головой.
Нельзя же так, Кира, очаровываться! Того гляди, станешь одной из этих безумных фанаток…
Собиралась уже развернуться и сбежать, устав ждать награждения победителей на стометровой дистанции, как внезапно, словно гром среди ясного неба, прозвучала моя фамилия.
– Лаврова Кира, есть здесь такая?
Все притихли, не понимая, о ком речь.
В этой практически абсолютной тишине я заторможено сделала шаг вперед, не совсем понимая, зачем понадобилась человеку, объявляющему победителей.
Сердце колотилось так, словно я все ещё бежала. А кожа зудела от недоуменных взглядов, сомкнувшихся на моей скромной фигурке.
– Молодец! Третье место это сильно, – внезапно подбодрил меня Глеб, подмигнув, когда я прошла мимо него, собираясь оставить его полностью проигнорированным.
Щеки порозовели. Он это серьезно? Обратил на меня внимание только тогда, когда вынудили обстоятельства…
На душе заскребли кошки. Ещё факт того, что мне сказали подняться на постамент, не давал расслабиться. Мало того, что это смущало — быть в центре внимания остальных, так ещё Вознесенский, будь он проклят, не сводил с меня глаз.
Я же свой взгляд, напротив, потупила. Это же нонсенс — занять третье место в соревнованиях, которые сто лет не сдались. Получить порцию внимания того, кто и думать о тебе забыл.
