Словно в самых нежных объятиях…
5. Глава 5
– Нет!!! – прокричала, но из горла вырвался лишь немой звук.
Соленая вода заливала уши, проникала в дыхательные пути, отчего горло сжималось, а тело начинало корчиться в конвульсиях.
– Нет! Нет… – подскочив на месте, не сразу поняла, что все это время лежала на кровати.
Футболка противно липла к спине, а знакомые стены собственной комнаты вызвали лишь одну эмоцию — недоумение.
Я, что… выжила? Неужели, это был лишь кошмар?
– Кирочка, ты очнулась, слава богу! Прости меня, пожалуйста. Я не хотела… я не думала, – тут же, заливаясь слезами, ко мне подбежала Яны, упав на колени у кровати.
Выражение ее лица фонтанировало сожалением, а губы то и дело подрагивали от постоянных извинений.
– Конечно, не думала, идиотка. По-твоему, люди просто так отказываются от купания? – следом за ней приблизилась и Маша. Несмотря на ее высокомерные слова, полные яда, она тоже выглядела довольно обеспокоенной. – Ты как?
– Нормально, – отозвалась я хрипло, будто бы не своим голосом, и поморщилась, пытаясь переварить все услышанное.
Похоже, это был не просто страшный сон, и я действительно утонула. Но почему тогда все ещё жива? Нет, вернее, кто…
– Скажи спасибо Глебу. Принц на белом коне, блин, – убедившись, что я в порядке, фыркнула Маша и закатила глаза.
А я наконец вышла из странного анабиоза, вызванного невозможностью сложить в голове дважды два.
– Меня спас… Глеб? – как же непривычно было произносить имя Вознесенского вслух. Перекатывать каждую буковку на языке, чувствуя эфемерный привкус горького шоколада и сладкой ягодной приторности.
Глеб — такой краткий набор букв, по сути не несущий никакого смысла, если не думать о том, что так звали мальчишку, благодаря которому я все еще могла дышать, жить и радоваться жизни.
А ведь поначалу я и запоминать-то имени Вознесенского не собиралась. Зачем, если мы никак не пересекались? Но память — не шутка. Ее сложно обмануть, когда она феноменальная.
Да и вообще мне мало верилось в то, что никто, кроме Вознесенского, не поспешил спасать утопающего человека. Глеб же, если мне изменяла память, находился довольно далеко от меня.
– Только не думай зазнаваться. Он просто иногда страдает благородством, – Маша таки отошла от моей кровати, оставив роль главной курицы-наседки русоволосой.
– Он восхитительный, – следом с восторгом пропищала Яна. – Вытащил тебя на берег, сделал искусственное дыхание, даже с Виталиком спорил, хотел сам донести до корпуса, но его переубедили.
– Искусственное… что?! – щеки тут же налились кровью. Чувствовала их жар и пыталась умерить его, обхватив лицо.
Нет, я прекрасно знала, что такое искусственное дыхание. И знала, что это всего лишь один из основополагающих элементов первой помощи для человека, который едва не утонул.
Но что же это получается: его губы касались… моих губ?
– Почти как поцелуй, угу, – задорно подмигнула Яна, поднявшись с колен и пересев на свою кровать, с интересом наблюдая за моей реакцией.
– Да брось, всего лишь механическое движение. Хуже только, если бы чмокнул. Но тебе, Кира, наверное, и такое впервые, – Маше палец в рот не клади — кого-нибудь оскорбить. И почему-то чаще всего под раздачу попадала я.
– Не каждый день почти умираешь, ага, – кивнула заторможено, пропустив колкость от Маши в свой адрес.
В моей голове все никак не укладывалось, что меня спас именно Вознесенский. И ещё этот "почти поцелуй"...
