Навсегда, твой Лукас - страница 3

Но Изабель не может больше терпеть ни секунды. Нырнув вперёд, она торопливо стягивает оставшуюся длинную полосу бумаги.

– Это… – выпаливает она и озадаченно умолкает. – Что это?

Это гитара.

Электрическая гитара, самая настоящая. Судя по тому, что написано на коробке, к ней прилагаются ещё футляр, провода, струны и небольшой усилитель. Я молчу некоторое время, справляясь с изумлением и выравнивая дыхание, а потом шепчу:

– Какое чудо.

– Ну, теперь ты всем надерёшь задницу, – улыбаясь, говорит Наталия. Мама взглядывает на неё, но решает обойтись без замечаний из-за грубых слов.

Папа уже снимает остатки упаковочной бумаги.

– Тебе придётся подучиться, – говорит он. – Зато теперь ты сможешь сама подыгрывать себе, когда поёшь.

Правда, мне хочется петь. Раньше я много пела. Почти всё время.

– В музыкальном магазине нам сказали, что на электрогитаре играть проще, – начинает объяснять мама. – Вроде это как-то связано с весом струн. Но если хочешь, мы можем вернуть её и выбрать тебе что-то другое. Всё что захочешь.

Я достаю гитару из коробки, и она ложится мне в руки как давно привычная вещь. Она вся такая красная, блестящая, тонкая… совершенно потрясающая. Дэйви тут же тянет к ней лапки и дёргает за одну струну. Струна издаёт глухой ноющий звук, не особенно похожий на музыку.

Но я говорю:

– Ты прямо прирождённый гитарист, Дэйви.

Он поднимает на меня ухмыляющуюся мордашку. Может, он и не мастак говорить, зато с чувством юмора у него всё в порядке.

Это ещё не все подарки.

Наталия вручает мне песенник Арианы Гранде с основными аккордами. Мы обе любим Ариану. Изабель протягивает коробочку с медиаторами самых психоделических расцветок. И у каждого приготовлена для меня самодельная открытка. И внезапно я чувствую, что всё это слишком… слишком много для одного человека.

Дело не в том, что для меня одной слишком много любви. И не в том, что я какая-то особо чувствительная или, чуть что, ударяюсь в слёзы. Просто к некоторым людям жизнь слишком несправедлива.

Я знала твою историю ещё до того, как с тобой познакомилась.

Однажды, давным-давно, жил на свете ещё один школьник, у которого день рождения выпал на лето. Вот он, этот мальчик, стоит рядом со мной, а я угощаю его мамиными кексиками. Мы с ним ровесники, но у него за плечами было уже столько всего, что в наших краях о нём много говорили. Про его семью, про него самого, про его старшего брата. Я слышала эту историю от ребят в школе, от собственной сестры, и поверьте, рассказ был не из хороших. До сих пор я ещё толком не взглянула на него, а он ни разу не заговорил со мной, но я уже знала, что всё, что о нём говорят, – неправда.

– Эй, Лукас, значит, ты тоже, – говорит Джой, шагая следом за мной, когда мистер Картер жестом приглашает нас выйти и встать перед всем классом.

– Что – я тоже? – спрашиваю я, хотя мог бы уже и догадаться, ведь то же самое было и во втором классе.

– Родился в августе, – поясняет она. – Нас таких двое! Видишь?

– А, точно. – Это она, значит, про наши дни рождения говорит.

– А у тебя какого числа? – спрашивает она. Я отвечаю, и когда оказывается, что это всего на два дня позже, чем у неё, она добавляет: – Странно, правда? Такое совпадение!

Всё это происходило в последний учебный день, потому что наш учитель мистер Картер сказал, что в этот день мы будем поздравлять всех, у кого день рождения летом. Чтобы, выходит, нам досталось такое же угощение и внимание, как и остальным ребятам, у кого день рождения выпадает не на каникулы, а на учебный год. Но когда он назвал июль, никто даже не поднялся. А когда август – мы двое поднялись и встали перед классом.