– Какие это он достоинства имеет? – нахмурил брови Никита, но так, в шутку. – Ну-ка, расскажи!
– Ой, включил мужские пошлые недомолвки! – хлопнула Тамара мужа по животу. – Ты знаешь, что Ромка имеет фотографическую память? С одного раза запоминает тексты, документы, положение вещей?
– Это Дар, – важно заметил Никита, заметно подбираясь. Заметочка на будущее.
– Ну, конечно, без Дара не обошлось, но я уже успела с ним пообщаться и скажу, что парень – не дурак. Так вот, милый, я предлагаю тебе идею патронажа молодых Александровых. Этим ходом ты разом расположишь к себе ребят, а позже, глядишь, пристроишь к своим нуждам. Лет через десять Александровы, возможно, вернутся к тебе.
– Какая ты у меня умная! – хмыкнул Никита, привлекая к себе Тамару, ощущая жар ее тела через тонкую шелковую сорочку. – На несколько шагов вперед просчитываешь. Я подумаю над твоим предложением. Только старшим родовичам ни копейки не перепадет. Здесь твои уловки не прокатят!
– А я прекрасно знаю, что старшим Александровым ты помогать никогда не станешь, – прошептала Тамара. – Но, помогая их внукам и правнукам, сгладишь некоторые углы… И вообще, хватит болтать, раз уж руками меня всю облапал!
– Как бы старик не обиделся, – прерывисто прошептал Никита.
– Не обидится. Он даже рад за нас будет…
Видать, в Чертогах посчитали, что патриарх искупил свои грехи, и послали прекрасный день. Природа, искрясь на ярком солнце, словно радовалась скорой весне. Откуда-то с юга дул теплый ветерок, принеся с собой легкую свежесть, напоенную запахом влажного снега, перемешанного с ароматным маслом, пропитавшим будущий погребальный костер. На приготовленной площадке с полудня стали собираться приглашенные. Крода, как объявил жрец, должна начаться с четырех часов, так как костер горит долго и затухнет вместе с заходом солнца, чтобы душа Анатолия Архиповича отправилась на запад, на закат вслед за светилом и Правью, освещая ему путь.
Большинство гостей приезжало на своих машинах, отчего внутренняя стоянка оказалась забита, и дежурным пришлось останавливать запоздавших возле ворот и просить их оставлять автомобили снаружи.
Никита встречал каждого, тем самым показывая уважение людям, приехавшим не просто на похороны, а на ритуальное погребение, которое не каждый день увидишь. Редко кто соглашался участвовать в щепетильном мероприятии.
Анатолий Архипович после своей смерти открыл истинную свою ипостась, и Никита хорошо видел, насколько поражены гости, узнав, что патриарх являлся одним из приверженцев солнцепоклонников. Каковы были бы их лица, узнай они о настоящем патриархе – воине-арии.
Приехал даже патриарх рода Городецких – Леонид Сергеевич – со своей небольшой свитой, в которую входили несколько дворян мелкого пошиба. Они, впрочем, стояли в сторонке, пока Никита разговаривал со стариком. Городецкий, несмотря на свои восемьдесят лет, выглядел крепким дубом с узловатыми мощными ногами-корнями, вцепившимися в землю, и раскидистыми руками-ветвями, разбросавшими крону с многочисленными побегами в разные стороны. Лицо его, покрытое сеточкой морщин, уже и не разглаживающимися от движения лицевых мышц, словно застыло в одном положении. Бесстрастно глядя на Никиту, Городецкий пророкотал, как сошедшая лавина с гор:
– Соболезную, юноша! Потеря для общества существенная! А о тебе наслышан, наслышан!
Рука его, подкрепленная посылом земной стихии, пыталась сжать, смять ладонь Никиты, сплющить фаланги пальцев, и если не искалечить, то дать понять, кто такой молодой Назаров супротив жуткого монстра-соседа. Никита выстоял, укрепив руку рунами «камень» и «затвор», заодно перекрывая утечку энергии, и добавил скрипту «саламандра», чтобы старик слишком не зазнавался. Вон, как побагровел, ощущая в своей руке нешуточное влияние огненной стихии, которая словно капли расплавленного металла била по нервным окончаниям, прожигала мышцы и сухожилия. Будь вместо Городецкого кто-то другой, он бы давно с криком зарыл руку в снег, спасая ее от фантомных ожогов. А эта несокрушимая скала еще и ментальное давление применила, прощупывая слабые места в защитных редутах оппонента. Никита про себя ухмыльнулся, активировав доселе спящие «амебы», чтобы те разобрались с чужаками, проникающими в ауру в роли разведчиков. Кажется, старик сообразил, что происходит. Давление чужой воли сошло на нет.
