Если парень после своего неожиданного пробуждения стал жить вопреки своему идеальному расписанию, то остальные люди, живущие здесь, нет. Местные жители работали и проводили досуг по строго поставленному сценарию, который не допускал ни капли импровизаций. Единственный звеном, нарушающим всеобщий порядок, оказалась… Регина.
Ассистентка, конечно, жила по какому-то расписанию, но в то же время позволяла себе бродить по городу в разгаре дня, порой откровенно филонила на рабочем месте, а могла и вовсе убежать на полдня в неизвестном направлении, закрыв лавку. Ко всему прочему, разговаривала девушка иначе. Не так, как другие. Не по заранее написанному сценарию.
Эмоциональный тон…
Растерянность…
Дрожащий голос…
Легкая хрипотца…
Все это открыто указывало на то, что Регина – это живой человек. Не менее живой, чем Оливер. Не марионетка, произносящая одни и те же фразы, как все остальные люди в городе. Однако сближаться с ассистенткой парень пока не спешил.
После случая с ожогом Оливер внимательно следил за городом каждый день, делая записи в свой ежедневник. И он почти сразу же заметил интерес Регины к своей персоне.
Нехороший интерес…
Девушка будто бы ожидала от него какого-то удара или нападения, непроизвольно напрягалась всем телом в его присутствии. Порой, когда Регина не знала, что Оливер ее видит, она бросала в его сторону взгляд, полный паники.
Что-то подсказывало старьевщику, что вывести эту девушку на разговор будет сложно. И, скорее всего, его попытки потерпят самый настоящий крах. А спустя месяц после того случая с ожогом, Оливер и сам стал побаиваться ассистентки оккультистки.
Новый день начался как обычно.
Пробуждение. Пробежка с запоминанием поведения каждого из встреченных на пути горожан. Завтрак. Открытие антикварной лавки.
Ближе к обеду в тот день пришла Регина и отправилась искать какую-то музыкальную шкатулку, которую заметила несколько дней назад в его лавке. Эти поиски затянулись почти на час, после чего довольная девушка ушла.
Остаток дня прошел в наблюдении за поведением жителей города. После начала своего расследования Оливер взял привычку закрываться чуть раньше и бродить по улицам чуть дольше, а перед сном записывать все, что увидел, в ежедневник.
Доска в комнате была исписана какими-то заметками полностью. Рядом к стене были приколоты листы бумаги с дополнительными комментариями. Написав последние заметки, старьевщик спустился вниз и прошелся по своему магазинчику, размышляя о своих догадках. И, вдохнув приятный запах, напоминающий какой-то незнакомый травяной аромат, отправился спать.
Утром сонный старьевщик с интересом рассматривал стену своей комнаты, украшенной множеством записей. Он был озадачен. И не совсем понимал, что именно видел перед собой.
Но по прошествии всего нескольких минут к его горлу подступила паника. Половина записей, сделанных им за прошедшую неделю, казалась ему незнакомой. Будто бы это не Оливер делал эти записи, а кто-то другой. Он даже не узнавал собственный почерк. Другая же половина очень смутно припоминалась им.
Антикварная лавка впервые открылась на два часа позже…
Пробежку и завтрак старьевщик пропустил: читал забытые записи, фрагмент за фрагментом восстанавливая в памяти все то, что забыл за ночь. Сбегая по лестнице на первый этаж, он всерьез задумался над тем, чтобы изучить архив и историю города в надежде на то, что ему удастся найти ответы на свои вопросы и получить разумное объяснение тому, почему жители Найтмара так странно себя ведут.
