Я попробовала подергать удерживающие меня ремни — все зря. Саджанцы хорошо знали свое страшное дело. Теперь мне оставалось только ждать. От каждого шороха сердце мое вздрагивало и сжималось. Когда уже не оставалось сил находиться в этом тревожном ожидании, дверь открылась и в комнату вошел раздраженный Сол. Он с грохотом закрыл окна, с такой силой, что стекла едва не вылетели. Интересно, о чем они там спорили?
Я знала, что благоразумнее всего будет помалкивать. Этот омерзительный человек и до этой минуты не казался мне безобидным, а теперь и вовсе складывалось впечатление, что он в любую минуту может подскочить ко мне и сотворить что-нибудь ужасное. Изо всех сил я старалась гнать от себя эти мысли, хоть это и было крайне тяжело в присутствии этого душегуба.
— Отведи пока девчонку в клетку, — послышался громкий голос старика откуда-то из глубины дома.
— Почему бы не оставить ее тут? — спросил Сол, подойдя к открытой двери.
— Потому что госпожа изволила поглядеть на процесс одаривания, она прибудет вечером, после свадьбы. Незачем девчонке тут торчать, — раздраженно ответил старик, — с каких это пор мне нужно тебе что-то объяснять, щенок?
— С каких это пор мы допускаем простых людей смотреть на тайные ритуалы? — с вызовом выкрикнул Сол.
Затянувшаяся пауза казалась бесконечной.
Наконец, я услышала шаркающие шаги старика, который приблизился к комнате и, наконец, неспешно подошел к своему ученику .
Резким движением он со всего размаху ударил тыльной стороной ладони парня по лицу.
— Давно ли мои действия вызывают в твоей душе сомнения и вопросы, Соломон?
Парень только слегка отвернул голову. Я видела, как из раны на его лице сочится кровь. Очевидно, старик, ударив его, оцарапал его массивным кольцом, надетым на безымянный палец.
— Мы не должны так делать, — сказал Сол тихо, — это против наших правил. Если она увидит этот ритуал, ее следует умертвить.
Старик размахнулся и ударил парня с другой стороны. Парень пошатнулся, но продолжал так же стоять, упорно глядя в глаза своего учителя.
Старик покачал головой.
— Делай, что велено, — сурово сказал он, и не говоря больше ни слова, так же неспешно покинул комнату.
Сол подошел к креслу и начал развязывать ремни, которые меня удерживали. Из раны на его лице кровь капала прямо на пол, и он даже не пытался что-то с этим сделать.
— У тебя кровь, — сказала я, — когда он развязывал ремни, что удерживали мои ноги.
— Тебе какое дело, падаль?
Он сдернул меня с кресла, и грубо схватив за плечо, потащил из комнаты.
— Будешь дергаться, или попытаешься убегать, сломаю руку, — сказал он тихим, совершенно безжизненным голосом.
— Как бы тебе ни пришлось бежать, когда Габриэль найдет это место, — сказала я себе под нос.
— Что? — переспросил он.
— Я тебя не боюсь, — сказала я, собрав в себе все свое мужество, которое только было, — прибереги угрозы для кого-нибудь другого.
Я встретилась с ним глазами. Его зрачки, практически лишенные радужки, казались двумя вбитыми в стену гвоздями, в них было столько же тепла и доброты.
Я дала себе слово, что не буду бояться. Не дождется, бездушная сволочь.
К моему удивлению, он слегка улыбнулся. И это был первый раз, когда я увидела хотя бы подобие эмоции на его лице.
Он привел меня в сарай и швырнул в угол, как легкую тряпичную куклу. Молча захлопнул массивную железную решетку и запер ее на ключ.
— Подумай обо всем, что ты пережила до этого дня, — сказал он, глядя на меня через решетку, — скоро ты забудешь все.
