К слову сказать, почти не соврал. Нет у меня ни желания, ни необходимости открывать филиал наших верфей в Германии. Мы теперь и с российскими клиентами работать не успеваем. Пришлось два ангара под сервисное обслуживание отстраивать, и ещё один на днях у Киякина начнёт работать. Ближе к гонкам он окажется крайне востребован.
– Я мог бы отрекомендовать вас солидным немецким фирмам.
– К сожалению, мне нечего им предложить.
– Ну, как же. Вы, победитель Императорских гонок и, как мне сказали, неофициальный мировой рекорд скорости тоже принадлежит вам.
– Неофициальный?
– Вы уже успели подтвердить его перед Европейской комиссией летательных средств?
– Нет, и не собираюсь этого делать. Или ваша комиссия монополизировала право, что считать рекордом, а что нет?
– Вообще-то это общепринятая практика.
– Общепринятая европейская, но не наша, российская. Не так ли?
– Хм, с этой точки зрения я никогда подобные вопросы не рассматривал.
– Значит не такая уж ваша практика и общепринятая, раз вы её с Россией не согласовали.
– Простите, но какая разница? Километры и часы во всём мире одинаковы. Так что скорость всё равно будет измерена в одних и тех же единицах, – снисходительно просветил меня посол.
– Абсолютно справедливо, барон. И с этим, на первый взгляд, трудно спорить. Однако, дьявол кроется в мелочах. Допустим, немецкие двигатели действительно хороши на высотах до трёх тысяч метров. Оттого и ваши правила проведения замеров скорости не предусматривают иных высот. Другими словами, задумай я установить новый мировой рекорд на высоте в пять тысяч метров, и вы, точнее ваша комиссия, его не признает. Забавно, не правда ли?
– Признаюсь, я никогда в такие тонкости не вникал.
– Напрасно. В ваших правилах изначально существует изрядный перекос в свою пользу, и надумай мы им следовать, нам придётся возвращаться назад, к более простым конструкциям, чтобы соревноваться на ваших условиях. А пока вы пользуетесь своим информационным преимуществом и демонстрируете потенциальным покупателям те технические показатели, которые получаете на выгодных для вас условиях.
– Вы хотите сказать, что немецкие дирижабли хуже русских? – надменно вскинул подбородок гордый сын Швабии.
– Ваш вопрос поставлен некорректно, поэтому на него невозможно однозначно ответить. Однако, если мы начнём сравнивать модели одной ценовой категории, то преимущество безусловно окажется за Россией, – заскучал я от бессмысленного спора.
– Даже те, что делают на ваших верфях? Должен заметить, что они у вас весьма недешёвы.
– Они самые быстрые в мире из всех ныне существующих. Возможно, ваши конструкторы когда-нибудь смогут повторить мои результаты, вот тогда и будем рассуждать о цене. Думаю, они, в силу немецкой педантичности, скрупулёзно подсчитают, во сколько им обойдётся каждый дополнительный километр прибавки к скорости.
– Вы хотите сказать, что будущее всё равно за самолётами? – неожиданно сменил тему посол.
Оп-па… Что-то ты, дядечка, подозрительно быстро свою горячность растерял. Очень похоже на то, что весь этот спор затеян вовсе не из-за дирижаблей.
– Я думаю, что одно другому не мешает. У каждого вида транспорта имеются свои преимущества, – выбрал я достаточно нейтральный вариант ответа.
– Тем не менее, самолётами вы тоже занялись, и насколько я в курсе, вполне удачно.
– Мне то же самое говорили недавно про Германию, – парировал я, ставя в уме жирный минус ведомству Обдорина.
