Он сразу уловил: в комнате витало нечто. Оно было невидимым и неосязаемым. Не сущность, не мысль. Нечто в самом воздухе, как будто оно имело собственное сознание, пряталось по углам, мелькало на краю зрения. Вызывало ощущение тревоги и опасности, которое кроется в следующем миге, в грядущем моменте времени. Не спасешься – что-то с тобой будет, берегись!
– Дашенька, это Василий Андреевич Земин. Поздоровайся! – подала голос из коридора Катерина, но войти Василий жестом запретил.
– Здравствуйте, – очень тихо проговорила Даша Зимина.
«Значит, не совсем закрылась, с медсестрами общается, просьбы слышит».
Заметив намерение друга, он сказал, не оборачиваясь:
– Димка, лучше стой там. А то, чего доброго, отхожее ведро ненароком перевернешь или споткнешься на ровном месте!
Девочка опять вздрогнула всем телом.
Повисла недолгая пауза. Затем она словно решилась спросить:
– Почем вы такое знаете?
– Я сказки люблю. И читал много книжек всяких. Бывал везде, и там тоже сказки разные слушал. Так что много всего знаю, Дашуля.
Она слегка развернулась к нему. Так, едва-едва, просто намек на готовность говорить.
– Хочешь, я и тебе кое-чего расскажу, а? Сказку или миф древний. А хочешь, книжку принесу? Здесь ведь так скучно. Сидишь, вот, целыми днями одна. Да-а… И никто не придет словом обмолвиться. А ночами выть хочется. Смотришь на луну и думаешь, как бы так меня поскорее бог прибрал. Да, Дашуля?
Девочка всхлипнула, шмыгнула носом.
– А те, кто приходят, они не смотрят. Нет, приносят еду, и все. Не остаются поговорить, в глаза не глядят. Пришли – ушли. И с каждым днем ты понимаешь, что больше никого в мире нет, кроме тебя. Один-одинешенек. Ни-ко-го.
Василий сделал пару аккуратных шагов ближе к Даше.
Дима в этот момент также вошел в комнату, принес стул Земину, на, мол, присаживайся. Тот отрицательно покачал головой со словами:
– И тебе не советую. Вдруг чего… Верно, Дашуля? Подломится ножка у табурета?
Она печально и тихо ответила:
– Подломится.
– Вот и я о том. Сама все уже поняла, насколько могла, умница. Да только рассказать некому. Никто не хочет ни послушать, ни поболтать. Разве только вон, Катерина, да кто-то из девочек. Так что же случилось, а? Нормально ведь было до… Дай угадаю, до дня рождения?
Димка, не зная, куда деть стул, поставил его в самую середину помещения, помялся. Но присесть не решился. Опасливо облокотился о спинку. Земин как в воду глядел – треклятая ножка треснула, отчего Дима едва не упал. Ругнувшись вполголоса, он схватил остатки и вынес их в коридор. Возвращаться не спешил.
– Катерина, не зайдете к нам? – спросил Земин, видя, что девочка отмалчивается.
Медсестра вошла и приблизилась к кровати. Затем аккуратно присела на краешек и погладила Дашу по плечу. Та немедленно повернулась, обняла девушку и, наконец, посмотрела прямо на Василия.
Одним глазом.
Ему очень захотелось клацнуть трофейной зажигалкой, но сдержался. Вдруг прямо в руках рассыплется?
Русые волосы девочки были немыты и неровно обстрижены так, чтобы челка прикрывала правую сторону лица. Со стороны и мимоходом можно и не заметить. Однако вблизи все было очевидно. Правая глазница зашита, а над бровью и под нижним веком виднелся рубцеватый шрам. Как будто от когтя – не от ножа.
«Наверное, самая популярная прическа здесь», – пришла глупая мысль.
– Даша сама мало что рассказала, – проговорила Катерина, поглаживая девочку. – Она назвала имя-фамилию, да и все. Кое-что узнали от людей, что привезли ее сюда.
