– Ну… э-э… что, – сказал Мика, – продолжим?
– Ага, – согласился Костя и занял место на кресле напротив учителя.
И тут из ванной комнаты вышла Ариэль. Обмотанная в халат и с полотенцем на голове, она демонстративно молча прошла мимо волшебников и скрылась в одной из комнат.
– Это мы что, – округлив глаза, понял Костя, – не вовремя?
– Не вовремя, – прокричала летунья из комнаты, – это не то слово!
Затем она вышла и продолжила:
– Вообще-то надо предупреждать. И когда в следующий раз соберетесь ворваться, неплохо было бы постучать.
Затем она резко развернулась на пятках и скрылась в свой комнате, оставив шлейф запахов крема и шампуня.
– Ну бывает, – пожал плечами Мика. – Я думал, мы с другой стороны двери выйдем, но, видимо, ты ручку не в ту сторону потянул. А вообще, надо учиться выходить без всяких дверей. С ними одни сложности. И, Трюфель, хватит ржать!
Только тут Костя заметил, как несчастный кот катается на спине между коробок и беззвучно открывает рот.
– Это он так смеется? – удивился ученик.
– Это у него почти истерика, – мрачно ответил Волшебник и добавил, обращаясь к коту: – Поваляйся еще, я как раз новый шампунь антибактериальный купил. Что-то давно мы тебя не мыли.
Кот тут же перестал кривляться, сел ровно и серьезно объявил:
– Коты не моются, они вылизываются.
И в качестве доказательства Трюфель стал умываться.
– Запомни, ученик, – продолжил урок Микаэль, – все, за что цепляется воображение, не всегда полезно. Да, здорово найти выход там, где дверь, или найти воду там, где река. Но в том и прелесть волшебства, что ты не привязан к окружающим тебя вещам. Ты можешь менять их, придумывать новые последовательности. Но в меру. Тут, главное, самому не запутаться. А еще твои заимствования из окружающего мира могут стать твоим слабым местом, с помощью которого тебя сможет победить какой-нибудь зарвавшийся неандерталец. – Волшебник грустно вздохнул. – Тебе будет казаться, что ты придумал все гармонично, все стройно. Но против зла гармония не работает. Сражаться надо, только защищая себя, и без всяких правил.
Ничто так не отражает красоту сезонов, как лиственный лес. Лето – это яркость зеленного цвета, его многогранность и неуловимость; осень – красота смерти, ландшафт, усеянный трупами листьев печального желто-коричневого цвета; весна – грязное и волнующее рождение, пробивающееся сквозь оковы зимы. И только сама зима самобытна и одинакова для всех мест – белый сон, чистый лист.
– Почему мы здесь? – спросил Костя, вытаскивая ногу из сугроба.
– По нескольким причинам, – ответил Микаэль. – Во-первых, здесь никто тебе не помешает сосредоточиться. А я считаю, что при создании миров очень важно слышать себя, не отвлекаясь. Во-вторых, тебе проще будет воспроизвести этот кусочек мира. Здесь нет красок, линии ровные и пространство однородно.
– Но здесь холодно.
– Холод – это ненадолго, пока мы не попадем в твой мир. А это место замечательное. Я эту полянку создал, когда у меня было очень лирическое настроение. Ну смотри, разве не прекрасно: раскинувшееся на многие километры вокруг белое поле, которое отражает солнце через миллиарды не похожих друг на друга кристалликов. Небо затянуто белесой дымкой, чтобы солнце не было таким ослепляющим, и вокруг ни души. Это же просто рай для создания миров.
– Как-то тоскливо здесь, – робко заметил ученик, – никого вокруг и ничего. Хоть бы деревце какое или там кустик.
