– Я дома.
– Ты можешь передвигаться? – снова последовал вопрос.
– Нет, мне очень больно.
– Сейчас ты соберешь в кулак все свои силы, дойдешь до двери и откроешь ее, – последовали четкие указания.
– Я и так рядом с ней, – попыталась привстать, но от острой волны боли застонала, сползая обратно.
– Тише-тише. Старайся все делать плавно и аккуратно. Скорая уже едет к тебе.
Все же пересилив боль, я встала, щелкнув засовом.
– Открыла.
– А теперь спокойно садись и жди бригаду. У тебя кровотечение есть или нет.
– Нет.
– Это уже хорошо, – успокоил врач. – Не волнуйся. С малышом все будет отлично. Ты мне веришь? – его голос словно гипнотизировал меня, отвлекая.
– Верю, – сквозь стон произнесла в ответ.
– Вот и отлично.
Не знаю, сколько он так со мной говорил. Но наконец-то за дверью послышались тяжелые шаги, затем она распахнулась и в квартиру вошли медики. Я уже смутно воспринимала происходящее. Боль не отступала ни на секунду.
Урывками в сознание проскальзывали картинки событий. Вот прибывшая бригада врачей укладывает меня на носилки… Вот белый потолок подъезда… Вот до слуха доносится пронзительный вой сирены скорой помощь…
И дальше темнота… Липкая. Вязкая. Она окутала со всех сторон, не позволяя выбраться. Я барахталась в ней, словно утопленник, пока вдруг вдалеке не показалось серое очертание.
Волчица… Моя волчица… Она жива! Она пришла мне на помощь! А возле нее два совсем крошечных волчонка.
Меня словно волной вытолкнуло из вязкого забытья. Писк больничного оборудования резанул слух, а глаза ослепил яркий свет ламп под потолком.
– С возвращением! – улыбнулся мне Андрей Егорович. – Ну ты нас, детонька, и напугала. Мы уж грешным делом подумали, что не выживешь совсем.
Хотела было задать вопрос о том, что же случилось, но не смогла, так как на лице была надета маска.
– Тише, тише, – подошла уже знакомая мне медсестра Леночка. – Не дергайся. Ты еще слишком слаба. Лучше набирайся сил и поправляйся. И, главное, не пугай нас так больше. Тебе теперь необходимо спокойствие. Никаких волнений!
– Я оставлю тебя на недельку в больнице. А дальше посмотрим. Если будет все в порядке, то выпишем, но при условии, что ты больше не выходишь на работу и перебираешься в стаю. Это еще хорошо, что ты мне позвонить смогла. А если бы нет? Страшно представить, что было бы, потеряй ты сознание сразу.
Прикрыла глаза, признавая свою неправоту. Мне и правда не надо больше рисковать и стоит принять предложение Решетникова на счет переезда.
А сейчас отдых… Мои малыши гораздо важнее всего остального. Теперь у меня не было сомнений в том, что внутри меня растут и ждут своего появления на свет сразу два волчонка. А еще я теперь точно знаю, что моя волчица жива. Значит, у меня есть все шансы вернуть ее. Главное поскорее отсюда выйти.
Лечение пошло своим чередом: процедуры, уколы, лекарства. Меня уже воротило от них, но перечить Андрею Егоровичу не было никакого желания.
Утром и вечером меня ежедневно навещал Владимир, став чуть ли не моей личной сиделкой. Он больше не поднимал вопрос о том, чтобы начать отношения. Просто безмолвно был рядом, поддерживая и заботясь обо мне и моих еще не родившихся малышах. Это подкупало. Но я все же была уверена в том, что вместе мы не будем, хотя видела, что мужчина серьезно настроен завоевать мое сердце. Вот только он в нем был лишь в качестве друга.
Через неделю меня все же выписали. Из больницы Решетников завез меня в мою квартиру лишь для того, чтобы я могла собрать вещи, да и то там нас уже ждала Светлана, которая и занялась самими сборами. Мне оставалось лишь раздавать указания, сидя на диване с чашкой свежезаваренного чая.
