Повернув замок, я открываю для Максима дверь, а сама усаживаюсь на колени перед Лео, чтобы помочь ему с сандалиями. Он поднимает на меня смурные зеленые глаза, недовольный вмешательством.
— Это котик полосатый… — напеваю я, перехватывая инициативу. — У него четыре лапы…
Превратившись в слух, сын затихает и хлопает ресницами.
— Мягкий плюшевый живот…
— До се-фсю коть…
— Да… до чего же милый кот…
Он показывает мне свои зубки, улыбаясь, я же спешу обуть его вторую ногу, пока настроение сына не изменилось.
Мое внимание нужно ему постоянно. И я даю его по первому требованию. Наверное, это означает избаловать ребенка, но я все равно плюю на правила. В конце концов, я всю жизнь их нарушаю. Даже мой сын - результат очередной авантюры, которая закончилась еще одним болезненным уроком. Если бы мой сын не требовал к себе столько внимания, в последние два дня я бы извелась к чертям собачьим, потому что, засыпая и просыпаясь, я думаю о его отце, которому соврала.
Я не предохранялась, хотя уверила Кирилла в обратном. И все потому, что я хотела ребенка…
Мой обман был хладнокровным и расчетливым. Возможно, это было самое хладнокровное решение в моей жизни, и его результат… превзошел все ожидания.
Щелчок дверной ручки извещает о том, что Максим поднялся в мою квартиру.
Заканчиваю с обувью и только после этого оборачиваюсь.
На нем футболка и шорты с карманами, и он бодро мне улыбается, кладя на комод небольшой букет цветов.
— Хе-й, парень, — обращается к Леону, который никак не реагирует.
Я поправляю свой легкий комбинезон, съехавший с одного плеча, поднявшись на ноги и говоря:
— Привет.
Взгляд, которым Максим ощупывает мое тело, отлично поддерживает самооценку. Три месяца назад я вернулась в спортзал, так что могу позволить себе полукруглый вырез на животе и шорты, гораздо выше середины бедра.
И я рада, что согласилась на предложение Оли. Я люблю выходить из дома. Я получаю удовольствие от внешнего мира, конечно, в том случае, если в голове что-нибудь не перещелкнет. Правда, такого со мной уже давным-давно не случалось.
Четыре года назад бывший муж избил меня до реанимационного состояния, после этого у меня были чертовски большие проблемы с коммуникациями. Я научилась… договариваться с собой. И с внешним миром тоже. И начала это делать задолго до появления в моей жизни Кирилла Мельника, но только с ним я об этом мире забывала напрочь.
“Я хочу, чтобы со мной ты вообще не думала”
Я так и сделала, поздравляю.
Холодок в груди заставляет меня двигаться рывками.
— Спасибо, — забираю с комода цветы.
Парень обхватывает мою талию, прижимая спиной к своей груди, и оставляет быстрый поцелуй на шее, на что я отвечаю нервной дрожью и резким выкриком:
— Максим!
Вырываюсь, и он разжимает руки. Слава Богу, иначе я ударила бы его!
— Я же просила, не делать так! — злюсь, глядя в его виноватые глаза.
— Извини, — чешет голову и опускает лицо. — Я больше не буду…
Сглотнув, смотрю на него, как на провинившегося ребенка. Но я действительно зла. Мне хочется запустить в него этим букетом, вместо этого я разворачиваюсь и иду за вазой, рассчитывая немного остыть, иначе мы поссоримся.
Я ненавижу, когда кто-то сзади. Когда кто-то дышит мне в шею. Это как рефлекс. Остаточный эффект из прошлого, с которым не знаю, как бороться, но Максим, судя по всему, решил, что мне помогут вот такие его выходки, на которые я не давала разрешения.
