– Потрясающе… впрочем, что я, ладно. – Пожимаю плечами. – Это дело твое.
Я улыбаюсь, стараюсь делать это искренне. И вдруг понимаю, что действительно улыбаюсь искренне. Правда, это как-то не вяжется с ней, но, ей-богу, мне хочется пожелать ей удачи.
– Я, конечно, удивлена, но… это хорошо.
– А что тут удивительного? Ты же за Пола Адамса выскочила? А этот номер почище будет.
– Что-о?
– А ты чего ждала? Что я ничего тебе не скажу? Ошарашила и думаешь, что я буду только улыбаться и поздравлять, да? – Голос ее становится жестким и неприятным. – Пол Адамс! Ты что, черт возьми, с ума сошла? Отец Розы! Ты вышла за отца Розы!
Я сижу, откинувшись на спинку и сложив руки на груди.
– Интересно выражается будущая монашенка, – говорю я спокойно. – А я все думала, когда же прежняя Орла покажет зубки.
– А что такого? Я обрела Бога, в нашем возрасте это неудивительно, такое часто случается. А вот ты…
– Ты мало знаешь, Орла, о моей взрослой жизни, как, впрочем, и я о твоей… – Неожиданно меня охватывает усталость. Я откидываю волосы назад и с усилием заставляю себя сидеть прямо. – Так что давай-ка лучше перестанем притворяться друг перед другом, и ты прямо скажешь, зачем сюда явилась и что тебе от меня надо.
– Ну хорошо. – Она переводит дух, отодвигает стакан с водой в сторону и кладет руки на стол. – Может, тебе это и не понравится, но я хочу, чтобы ты помнила: зла я на тебя не держу.
– Ладно, ладно, выкладывай.
– Просто хочу исправить прежние ошибки. Хочу примириться с людьми, которым сделала больно.
У меня холодеют сначала кончики пальцев, потом руки, затем холод охватывает все тело, и я начинаю мелко дрожать.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я ходила на исповедь, исповедалась. И теперь мне нужно исповедаться перед людьми, которым мои поступки причинили вред, – говорит она не то чтобы весело, нет, но каким-то отвратительно слащавым тоном. – То, что случилось с Розой, было ужасно. Мы поступили плохо, неправильно, а потом еще усугубили это, обманув и полицию, и самих себя.
– И это ты говоришь мне? – Не знаю, смеяться мне или плакать. – С каких пор ты взялась судить о морали?
– Не сердись, Грейс. – Она пытается взять меня за руку, но я вовремя отдергиваю ладонь. – Тут дело не столько в тебе и во мне, сколько в элементарной справедливости.
– Послушай, Орла, я выплатила все свои долги, понятно? – Понижаю голос: – Может быть, я не была до конца честной со своими близкими, да и с обществом тоже, но с собой я всегда была честной и себя не обманывала. – Делаю паузу, тщательно подбираю слова. – Я искупила все грехи, которые когда-то совершила.
– Но надо же принести покаяние…
– Я не католичка. И что касается меня, религия здесь ни при чем. Надо просто вести себя так, как требует справедливость.
– Но и я тоже так считаю. – Она наклоняет голову набок. – Мне как раз и нужно поступить так, как требует справедливость. Неужели ты этого не понимаешь?
– И как ты это себе представляешь?
– Надо все рассказать Полу.
– Зачем? Господи, зачем?!
– Чтобы он узнал правду и почувствовал облегчение.
– Ценой распада семьи?
Я повышаю голос. Чувствую, дамы за соседним столиком поворачивают голову в мою сторону.
– Ценой счастья его дочерей? – Я прихожу в неподдельный ужас. – Мы же с тобой договорились хранить это в тайне! – Я стучу кулаком себе в грудь. – Пол – мой муж. У нас с ним две дочери. Если ты расскажешь правду о том, что случилось в ту ночь, то разрушишь нашу жизнь, каждого из нас в отдельности и всего семейства. Это что, тебе твой поп насоветовал? Неужели ты думаешь, что это угодно Богу?
