— А мне кажется, закаливание тут ни при чем. Людям комфортно там, где жили их предки, — упрямо возразила Аня. — К примеру, якуты столетиями обитали на севере, их организм заточен под выживание в холоде. А у меня мама — армянка. Армяне всегда селились там, где тепло. И семья моего отца, кстати, несколько поколений прожила в Сочи. Там почти не бывает морозов. Может, у меня в генах — непереносимость зимы? Уже апрель, а я до сих пор чешусь от холодовой аллергии.
— Папина семья жила в Сочи? — задумчиво переспросила тетя Люда. — Я думала, он, как и Анаит, детдомовский. А твои бабушка с дедушкой еще живы?
— Я не знаю, — задумалась Аня. — По словам мамы, папины родители отказывались с ней знаться: они не хотели, чтобы он женился на сироте. Впрочем, свадьбы так и не случилось, потому что папа утонул. Мама тогда сразу уехала из города и только в Орске узнала, что беременна.
Глаза тети Люды округлились.
— То есть твои бабушка и дедушка, возможно, даже не догадываются о твоем существовании?
— Думаю, да. После смерти папы мама не возвращалась в Сочи. Я много раз уговаривала ее съездить туда и побывать на могиле отца, но она была непреклонна. Говорила, что те места напоминают ей о плохом.
Повисла тягостная пауза.
— А еще какие-нибудь фотографии нашла? — решила сменить тему тетя Люда.
Аня торопливо пролистала альбом и выудила из него снимок, сделанный на линейке в первый год Аниной работы в школе. Стоило ей взглянуть на фото, как на душе потеплело.
— Вот этот снимок мне очень нравится. Я и мой первый «В», — с трепетной осторожностью, будто величайшую реликвию, Аня подала фото соседке. — Снимок сделан первого сентября. Гляжу на него — и сразу столько хорошего вспоминается. Например, как эти малыши обнимали меня по утрам. Или как в парке у школы мы вместе собирали листья для аппликаций, как я помогала девочкам надевать рюкзаки. — Аня вдруг нахмурилась. — Как думаете: а может, мне завязать с продажами? Теперь, когда мамы не стало, я могу снова вернуться на работу в школу.
— Кто же тебя возьмет в конце учебного года? — деловито осадила тетя Люда.
— Может, мне устроиться в детский лагерь? — Аня соскочила с дивана и с альбомом под мышкой заходила по комнате, ее переполнял энтузиазм. — Я слышала, что некоторые детские центры на Черном море работают круглогодично. Одним махом я воплощу две мечты: перееду в теплые края и вернусь к работе с детьми.
— А, по-моему, переезд к морю — это какая-то блажь, — с плохо скрываемым раздражением выдохнула тетя Люда, скрестила руки на груди. — Тебе не о теплых краях думать надо, а о замужестве Детей лучше рожать до тридцати лет, пока молодая и здоровая. А тебе скоро уже двадцать семь стукнет. Я думаю, и мама твоя хотела бы, чтоб ты завела семью, а не слонялась по лагерям.
— Вы так говорите, как будто нет ничего проще, чем выйти замуж, — мгновенно поникла Аня. — Тут уж как судьба распорядится.
— О, великолепная стратегия: в твоем-то возрасте ждать милостей от судьбы.
Аня вздохнула:
— Вот тут вы правы. В моем возрасте уже можно ни на что особо не надеяться. Почти все мои ровесники давно женаты. Без штампа в паспорте разве что совсем неадекватные.
— Ты хотя бы на пару свиданий сходи, прежде чем такие выводы делать.
— Я сужу по тем мужчинам, с которыми сталкиваюсь по работе. Они как раз четко делятся на две категории: женатые и те, на ком пробу ставить негде. — Аня бросила альбом на стол и без сил рухнула на диван. — А где мне еще знакомиться? Шляться по барам? Я так быстрей неприятности найду, чем мужа.
