Читать онлайн Елена Трифоненко - Прости, я притворялся

1. Глава 1. Платон

Даже через крохотный экран домофона было видно, что мама готова заплакать. Она стояла на крыльце, обхватив плечи руками, и как будто мелко тряслась. Ее изящный нос распух, кожа посерела. Наспех собранные в пучок волосы норовили вот-вот рассыпаться по плечам.

Я как-то даже завис, когда увидел ее вот такую. Потом опомнился, чертыхнулся, неуклюже ткнул пальцем в пиликающий домофон. Входная дверь открылась, но мама почему-то не спешила входить.

— Ты один, родной? — спросила она хрипло, через силу.

— Нет, у меня Виктория.

Мама поморщилась, приложила пальцы к вискам:

— Тогда я не буду подниматься. Спустись сам, пожалуйста: есть разговор.

— Что-то с папой?

— Потом, Платон, все потом. — Она казалась такой маленькой и жалкой, что сердце у меня мучительно сжалось.

Я тут же вернулся в спальню, вытащил из шкафа джинсы и футболку. Мне хотелось ускользнуть из квартиры незаметно, но не получилось. Виктория приподнялась над подушкой, взглянула на часы.

— Боже, только шесть утра! Кто это был? Куда ты собрался?

— Спи! — шепнул я и покинул комнату без объяснений.

Минуту спустя я уже оделся и вышел во двор. Мама стояла у крыльца и встревожено озиралась. Она выглядела как шпионка, которая боится, что ее вот-вот рассекретят.

Я торопливо, по привычке, чмокнул ее в щеку:

— Что случилось, мама? Рассказывай!

Мать не ответила, жестом попросила следовать за ней и пошла вперед.

Вокруг никого не было. У земли стелился туман — густой и холодный. Мама свернула к скверу, начинающемуся сразу за моим домом, прошла метров двести и только потом остановилась, посмотрела на меня. В ее взгляде читались безысходность и отчаяние.

— Я в беде, Платон. Вся наша семья в беде. И только ты можешь помочь.

По ее щекам заструились слезы. Мама вытащила из сумочки платок — тонкий, почти прозрачный, — стала с остервенением тереть лицо.

Я осторожно обнял ее за плечи.

— Ну что ты, мама, не надо плакать. Я обязательно все улажу, только объясни толком, что случилось.

— Что случилось? Наша жизнь вот-вот пойдет прахом — вот что случилось! — простонала она, вырываясь. — И все из-за меня! Все из-за моей глупости.

— Я не понимаю, мама… — пробормотал я, борясь с подступающим раздражением. — Что ты имеешь в виду?

Она опустила глаза и несколько секунд словно собиралась с силами, а потом вдруг призналась:

— Двадцать три года назад я совершила ужасное. Я изменила вашему отцу.

— Что? — ее признание меня почти оглушило. — Что, прости?

Мать дернулась, как от удара, но почти тут же выплюнула свое признание еще раз:

— Да, Платон. Я изменила вашему отцу и всю жизнь ненавижу себя за это.

Я посмотрел на нее внимательней. Мать пьяна? Заболела? То, что она сейчас сказала, просто не могло быть правдой. С самого детства все вокруг меня твердят, что мои родители — идеальная пара. Да я и сам это вижу. Они до сих пор ходят везде держась за руки. До сих пор смотрят друг на друга как влюбленные малолетки.

Но у матери ведь нет смысла мне врать. Нет повода! Да и я уже достаточно пожил на свете, дабы понять, что иногда благополучие лишь картинка.

Я пригладил взъерошенные со сна волосы и постарался быть снисходительным:

— Двадцать три года назад — это очень давно. Забудь. Главное, что ты сделала выводы и больше никогда…

Мама не стала меня слушать — ей срочно приспичило исповедаться.

— Все произошло летом девяносто пятого, — сказала она, и глаза ее сверкнули каким-то нездоровым азартом. — Ты гостил у бабушки в Воронеже, а я решила отдохнуть в Сочи. Мы должны были поехать в отпуск вместе с Сашей, но в последний момент твой отец, как всегда, предпочел работу. Я была зла на него за это и, видимо, поэтому позволила себе флиртовать с другим мужчиной. — Мама качнулась, тронула рукой куст смородины, растущий у дорожки, оторвала и смяла листик. — Он был художником, как-то попросил меня позировать и…

Меня чуть не вывернуло. Прямо там — на смородину.

— А можно без подробностей? — сказал я, делая пару глубоких вдохов, чтобы отогнать тошноту. — Я предпочел бы их не знать.

— Они, к сожалению, важны, — она вздохнула, снова провела платком по лицу. — Ведь через девять месяцев после той поездки родился Матвей.

В моей голове словно что-то взорвалось. Настолько сокрушительной оказалась новость.

— Подожди, ты хочешь сказать, что мой брат — сын того… того… — я никак  не мог подобрать слов для мерзавца, полезшего к чужой жене без всяких душевных метаний.

Мать вздохнула:

— Да, это так. Сначала я сомневалась. Мне хотелось верить, что Матвей — Сашин. Но с каждым годом сомнений было все меньше. К сожалению, твой брат унаследовал множество черт своего настоящего отца. И его характер.

— С ума сойти… — мне вдруг стало так противно, будто наступил во что-то липкое и зловонное.

Мать попыталась схватить меня за плечо, но я отшатнулся. Ее рука, протянутая ко мне, упала безжизненной плетью.

— Прости, Платон! — тихо всхлипнула мама. — Я знаю, как это все ужасно звучит!

Ее губы затряслись, а в глазах полыхнула обреченность. Внезапную брезгливость, завладевшую мной, тут же вытеснила жалость. И любовь — огромная, всепоглощающая.

— Клянусь, я ни с кем не собиралась делиться этой тайной, — выпалила мама. — Я собиралась унести ее в могилу, но теперь это невозможно.

— Почему? Почему невозможно?

Я представил, что станет с отцом, если он все узнает: о предательстве любимой, о Матвее, о лжи, в которой жил десятилетия. В груди защемило. Черт! У отца слабое сердце, он только-только отошел от предынфарктного состояния, и ему противопоказаны любые потрясения.

На мгновение мне захотелось схватить мать за плечи и встряхнуть. Но я справился с подступившим гневом. Сухо спросил:

— Почему ты не можешь дальше хранить свою постыдную тайну?

— Из-за Матвея.

— А он-то тут при чем?

— Вчера он выложил в Инстаграм фотографию с девушкой. Подписал — «моя муза».

— И что?

— Он отметил эту девушку. Ее зовут Мия Пальма. Она дочь того самого художника, с которым я изменила твоему отцу.

2. Глава 2. Платон

Мне понадобилась почти минута, чтобы сообразить, к чему клонит мать. Во рту пересохло.

— Ты боишься, что у Матвея и этой девушки отношения?

Мама вздрогнула, едва уловимо мотнула головой.

— Я вчера говорила с Матвеем по телефону. Отношений пока нет, но твой брат влюблен и рассчитывает на взаимность. Пока он только добивается расположения Мии, так что у нас еще есть время его остановить. — Ее голос окреп, налился металлом. — Ты ведь понимаешь, что нельзя допустить отношений между братом и сестрой?

— Понимаю. Тебе нужно немедленно поговорить с Матвеем и все ему рассказать.

— Я не могу, Платон. Не могу.

— Почему?

— Как будто ты не знаешь, что твой брат — идиот! — нервно вскрикнула мать. — Он немедленно расскажет все Саше. Они же на ножах. Матвей будет рад уязвить отца вскрывшейся правдой. И, конечно, тут же подаст в суд на оспаривание отцовства.

Я не мог с ней не согласиться. Сколько отец и Матвей не разговаривают? Год? Больше?  В свое время я невольно стал свидетелем скандала, превратившего их отношения в руины.

В тот день ничего не предвещало беды. Отец немного приболел, потому работал удаленно. Я решил завезти ему кое-какие документы на подпись. Как только переступил порог родительского дома, услышал крики. Мать куда-то уехала, и папа решил воспользоваться моментом, чтобы закатить Матвею трепку. Они, конечно, и раньше цапались, но в тот раз было что-то фееричное. Казалось, даже стены сотрясаются от криков.

Я поднялся в кабинет отца и попытался разрядить обстановку:

— Что за сыр-бор? Бейте уже друг другу морды, хватит расходовать лексический запас.

Отец проигнорировал шутку, скривился. Когда я уселся в кресло, он тоже сел и скорбно констатировал:

— Твоего брата выперли из университета. Оказывается, в этом семестре он не посетил ни одного семинара, не появился ни на одном экзамене.

— Серьезно? — я повернулся к Матвею, стоящему у окна с отсутствующим видом. — А чего так?

— Поверь, у меня были дела поинтересней, — ответил брат.

— Щенок, безмозглый щенок! — Отец демонстративно закатил глаза. — Как же я уже задолбался разгребать после тебя дерьмо!

— Так и не разгребай.

— В этот раз не стану. Завтра ты сам поедешь в университет и будешь узнавать, как можно восстановиться.

— Не поеду, — буркнул брат.

— Это еще почему?

— Потому что в гробу я видал твой финансово-экономический.

— Что?

Отца почти затрясло.

— Ой, да ладно! — с усмешкой протянул Матвей. — Не делай вид, будто для тебя это новость. Мне никогда не нравился факультет, на который ты меня запихал.

— Мог бы перевестись. Какого черта ты дотянул до четвертого курса?

— Так получилось.

— «Так получилось»? — переспросил отец. — Да ты совсем совесть потерял, да? Я за тебя кучу денег отвалил, связи свои напряг, а у тебя «так получилось»?

Лицо отца пошло пятнами.

— Не так уж много денег ты и потратил, — попробовал парировать Матвей. — По сравнению с твоим годовым доходом — это тьфу. Пылинка.

— Да кто ты такой, чтобы мои деньги считать? — отец ударил кулаком по подлокотнику. — Пылинка, значит? Ну так верни! Верни мне бабки, в тебя вбаханные.

— Да и верну! — вспылил Матвей. — Верну, не волнуйся.

— И когда же?

— Скоро.

— А поконкретней сроки обозначить можно?  — Голос отца сочился сарказмом. —Хоть тебя и выперли из универа, три года ты там проучился — должен был хоть какие-то навыки планирования приобрести.

Брат задумался, потом качнул головой:

— Через год верну, не парься.

— Решил устроиться на работу? — отец немного расслабился, откинулся на спинку кресла. — Похвально. И куда же вы, ваше сиятельство, решили податься?

— Я собираюсь заняться видео. — Мне показалось, что в голосе брата плеснулись заискивающие нотки. Он будто в глубине души все же надеялся на отцовское одобрение. — Я подыскал себе курсы по съемке и монтажу. Учиться всего полгода, потом сразу начну работать. Буду снимать свадьбы, за это хорошо платят, так что к следующему лету я с тобой рассчитаюсь.

— Свадьбы снимать? — переспросил ошарашенный папа. — А чего не голых девок? Ты же у нас по девкам специалист вроде. Иди уж тогда сразу их снимай — больше заплатят.

— Надо будет — и девок сниму! — процедил Матвей с каким-то садистским наслаждением. — Зачем отказывать себе в удовольствии?

Отец злобно хрюкнул, потом многозначительно посмотрел на меня:

— Слыхал? Вырастили с матерью клоуна.

Желваки у Матвея чуть дернулись, но он совладал с собой, с нарочитым спокойствием ответил:

— Лучше смирить, пап. Я буду заниматься видео, даже если тебе это не нравится.

— А деньги на курсы где возьмешь? — тут же нашел больное место отец.

Матвей замешкался.

— Я дам ему деньги на курсы, — сказал я, желая, чтобы конфликт был скорее исчерпан.

— Да хватит уже его зад прикрывать! — рявкнул отец. — В двенадцать лет, может, и нормально брать на себя грешки брата, но сейчас-то зачем? Нравится наблюдать, как брат деградирует?

— Просто хочу, чтобы вы перестали ругаться.

— Пусть эта размазня сначала научится нести ответственность за свои проступки.

Брат поморщился.

— Ну и что ты рожу-то кривишь, чучело? — прорычал отец. — Отвечай давай, где деньги взять собрался на свои гребанные курсы? Заправку обнесешь? Ларек с шаурмой?

— Займу у кого-нибудь, — буркнул Матвей.

— Что? — папа явно решил проехаться по нему катком. — Побирушкой решил заделаться? Не бывать этому! Я не позволю меня перед людьми позорить.