– При всем моем уважении, директор Карпентер, я думаю, что более важным вопросом является то, что вы планируете делать с детьми, которые напали на мою сестру.
Он смотрит без всякого выражения, глубоко дыша, как будто только что пробежал марафон или что-то в этом роде. Когда директор переводит взгляд на Скарлетт, я немного расслабляюсь.
– Кто на тебя напал? – наконец спрашивает он.
Я смотрю на Скар, гадая, скажет ли она ему то, чего не сказала бы мне.
– Их было… слишком много, – отвечает она. – Я не видела лиц.
Чушь. Она бросает взгляд в мою сторону, потому что знает – я на это не куплюсь.
– Хм, – стонет директор Карпентер. – Ну, поскольку ты чудесным образом не смогла увидеть, кто на тебя напал, возможно, ты знаешь, почему они напали на тебя?
Сестра снова бросает взгляд на меня, но затем опускает голову.
– Это связано с видео. И… «Розовым Списком», – добавляет она, отчего у меня замирает сердце. – Они говорили всякое дерьмо о…
– Следи за языком, Скарлетт, – предупреждает Карпентер.
– Простите, – она переводит дыхание и начинает снова. – Они говорили гадости о Блу, и мне это не понравилось, так что… Я сболтнула лишнего.
Сболтнула лишнего. Я знаю свою сестру. Она всегда бьет первая. Не то чтобы я ее виню. Однако она поступила умно, рассказав Карпентеру эту версию вместо правды.
Он на мгновение замолкает, изучая Скарлетт.
– Я не могу отстранить от занятий непонятно кого, поэтому пока ты не заговоришь, у меня связаны руки.
– Это важно, Скар. У тебя нет причин защищать их. Скажи ему, кто это был.
Мне удается произнести эти слова, но я задыхаюсь от чувства собственной вины. Скар избили из-за меня. Я видела травлю в соцсетях, но понятия не имела, что она перерастет во что-то физическое. Однако это наводит на мысль, и я смотрю на директора Карпентера.
– Какие-то дети травили ее в социальных сетях после… после того… инцидента, – тихо говорю я, ненавидя саму необходимость этого разговора.
– Все в порядке, – вмешивается Скар. – Это были другие ребята.
Нутром чую, это ложь. Возможно, она защищает их, поскольку боится, что от этого будет только хуже. Честно говоря, в этом она, вероятно, права.
Господи. Жизнь реально отстой.
Карпентер достает из ящика стола лист бумаги и что-то записывает.
– Мне нужно поговорить с твоими родителями, – заключает он.
– Но мне восемнадцать. Разве недостаточно того, что я пришла?
Директор смотрит на меня, качая головой.
– Нет, если только вы не являетесь ее законным опекуном.
Я замолкаю, и он поднимает взгляд с тяжелым подозрением в глазах.
– Какие-то проблемы? Возможно, мне следует послать кого-нибудь к вам домой, чтобы проверить, как вы живете?
Он так хорошо умеет притворяться, что ему не все равно. На самом деле он имеет в виду, что пришлет к нашей входной двери сотрудников социальной опеки, чтобы разлучить нас с сестрой.
– Нет, сэр, – спешу сказать я. – В этом нет необходимости. Я попрошу маму позвонить завтра утром.
Перевод: я позвоню завтра утром.
Он задерживает на мне долгий взгляд, затем пишет что-то еще на листе бумаги, прежде чем запечатать его в конверт и передать мне.
– Я освобождаю Скарлетт от остальных занятий на сегодня, но ожидаю, что она вернется утром. Кроме того, это должно быть подписано кем-то из ваших родителей, в дополнение к звонку, которого я буду ждать завтра первым делом, мисс Райли.
Я киваю.
– Конечно. Я дам маме знать.
В следующую секунду я хватаю Скар за руку, заставляя ее встать со стула, прежде чем Карпентер сможет сказать что-то еще.
