– Я знаю, чем они занимаются, – прервал нетерпеливо. – Чем ты там занимаешься?
– Помощник одного из начальников.
– Принеси-подай, – скривился от абсурдности этого разговора. Зачем? Ну вот зачем?!
– Да, именно так, – Майя развернулась и взялась за ручку двери. Я сжал ее плечи и повернул к себе.
– Зачем тебе это нужно, солнце? Ты Черкесова, моя жена. Ты не должна быть на побегушках. Ради чего? Я обещал, что у тебя все будет. Все, понимаешь? – впился пальцами в тонкую ткань, даже через нее ощущая тепло кожи. Я хотел показать взглядом, что это относилось не только к деньгам. – Все, Майя… – и мужчина тоже. Я буду у нее. Забота, надежность, ласка, секс. – Меня позлить решила? Тебе удалось. А теперь возвращайся, покорми Карима, и вместе отвезем сына в сад, а потом позавтракаем где-нибудь и спокойно поговорим, идет?
– Я не хотела тебя злить, Адель, – высвободилась равнодушно. – Я просто учусь жить свободной и без тебя. Без тебя, Адель, – и она ушла. А я остался. Ни с чем, кроме зудящего между лопатками ощущения, что не все идет так, как нужно. И это все мне не нравится…
Быстро переодевшись и еще раз ополоснувшись, мы поехали с сыном в садик.
– Карим, – посмотрел в зеркало заднего вида, – прости, что вчера выключил свет.
Сын так посмотрел на меня, словно я с луны свалился. Забыл уже. Дети, у них семь пятниц, семь кризисов, семь бед и все это в один день.
– На выходных, обещаю, будем гулять вместе. С мячом. Пойдем?
– Пойдем! – радостно поддержал. – На площадку с длузьями.
Я улыбнулся. Я любил сына, но с самого его рождения я больше уделял внимание стремительно развивающемуся бизнесу. Сын – гордость для любого мужчины, но я хотел бы стать ему ближе, больше времени вместе проводить, чтобы он и во мне нуждался и любил так же сильно, как и свою маму.
Всю неделю я присматривался к жене. Не лез и не провоцировал. Просто наблюдал. Деловая, занятая, равнодушная. Ко мне, естественно. С Зарой и Каримом она прежняя, а я сосед, не больше.
В субботу мы поехали на детскую площадку, где собиралась ребятня с нашего района. Черкесовы держались кланово и жили в одном месте: мы не бегали друг к другу каждый день в гости, но, если что, все на расстоянии вытянутой руки. Правда, у моих братьев дети либо взрослые, либо только появились на свет. Но Карим компанейский, и его брали в любую игру. Вот и сейчас он с девчонками и пацаненком гонял с горки и играл в догонялки.
– Привет, – Каролина появилась не неожиданно, я сам ее вызвал. Она привезла документы. Это можно было отложить, но эта встреча должна была рано или поздно состояться. – Гуляете? – вглядывалась в разношерстную гурьбу детей, пыталась понять, который мой.
– Пап! – сын подбежал с отломанным от строительной машины краном. – Починишь?
– Конечно, сынок.
– Привет, – Каролина улыбнулась ему и опустилась на уровень его глаз.
– Пливет. Ты чья-то мама?
– Нет, я подруга твоего папы, – бросила на меня короткий выразительный взгляд.
– У меня в садике тоже есть подлуги. Две, – показал на пальцах.
– О, в этом вы с отцом похожи, – поддела она. – Я Каролина, а тебя как зовут?
– Калим.
– Можно, я тоже стану твоим другом?
Карим задумался, рассматривая ее.
– Ты класивая. Можно.
Каролина довольно улыбнулась. Любила, когда мужчины делали комплименты, даже столь юные.
– Но мама класивее! – добавил твердо. Это классика: покажи ребенку с десяток снимков с самыми красивыми женщинами, и он все равно выберет мать. Хотя, Майя действительно очень красивая, просто другая. – Плавда, пап? Мама самая-самая класивая?
