– Т-тонем?.. – панически хлюпнул остатками забортной воды трубадур и мягко погрузился в обморок.
– Т-тонем?! – подскочил Агафон, хватаясь за матроса в серой рубахе одной рукой.
В другой он крепко-накрепко сжимал посох, пульсирующий цветом морской волны. На лбу его медленно вспухала шишка. В глазах, всё еще слегка расфокусированных и изумленных, медленно гасли искры жесткой посадки и разгорались шальные зарницы великих дел.
– Т-тогда мой длолг… длог… длогл… как просисисифинального… просифисионального… фесинального… мага… спасти вас! – озарилось светом грядущих побед его лицо. – Я как раз з-знаю… одно подходящее… з-злаклинание…
– Нет!!! – вырвалось сразу из нескольких глоток.
– Не нужно благородностей! – едва не теряя равновесие, мотнул он головой и щедро оросил окружающих спреем холодной воды, сорвавшимся с волос. – Я бескорытен! Где ваша прибоина? Несите ее сюда!
– Не надо, не надо нас спасть, всё и так очень плохо, – попытался успокоить его матрос в синем платке, но его премудрие, почуявшее новое поле применения своих магических возможностей, было уже не остановить, как девятый в девятой степени вал.
Оттолкнув доброго моряка, он откачнулся по всем законам физики в другую сторону, срикошетил о кривозубого матроса, выпрямился, был отброшен качкой назад, отскочил от Олафа и, нацелившись на лету на уходящие круто вниз ступеньки, с криком «Спасайтесь, я иду!» бросился кувырком на борьбу с прибоиной.
Если бы не чья-то широкая мускулистая спина, приземление вдохновенного кудесника было бы гораздо более холодным и мокрым.
– К-кабуча!.. – выругался Агафон, и ловко вскочил на ноги – по колено в забортной воде.
Комментарии капитана, вынырнувшего парой секунд позже из ледяной грязной мути, литературному описанию не поддавались.
– Давай, шевелись! – гаркнул сверху матрос в серой рубахе, раздраженно отпихнул в сторону чародея, потерянно застывшего у подножия трапа, снова невзначай роняя его на капитана. – Помпы под баком!
– Под баком, под кастрюлей, под сковородкой – ты не умничай, ты пальцем покажи! – возмущенно выпрямился Агафон, истекая водопадами незваного балласта не хуже кипящего от злости Гильдаса.
– Это ТАМ!!! – прорычал капитан, и могучим тычком отправил налево едва не споткнувшегося о собственный посох волшебника. – Где все матросы!!!
При свете нескольких водонепроницаемых ламп из зеленоватого морского стекла единственное, что смог разглядеть чародей, были копошащиеся в почти полной тьме промеж плавающих ящиков и корзин мокрые фигуры.[13]
– Никаких условий для эффективного труда… – угрюмо буркнул маг, хлюпнул посохом о скрытое под слоем воды днище, и тусклые корабельные лампы вспыхнули ослепительным белым светом.
Застигнутые врасплох матросы выпустили из рук ручки насосов, капитан схватился за сердце и осел на самую нижнюю ступеньку трапа, моряк в серой рубахе вскинул ладони к глазам, ступил мимо лестницы, и со звучным плюхом загремел в воду.
Единственным, кто оценил по достоинству перемену уровня освещенности, стал Олаф.
– Вот так-то луч… – начал было он одобрительно с верхней части трапа, как вдруг все светильники разом взорвались со звонким грохотом, осыпая замершую внизу команду стеклянной пылью, будто исчерпав за минуту весь положенный им запас прочности.
– Кабуча габата апача дрендец!..
– АГАФОН!!!!!
– Серафима, я сейчас, я что-нибудь придумаю!..
– Не надо что-нибудь!!! Свет включи!!!
