Глупо!
Как же глупо…
– Что ты хочешь этим сказать? – голос Сони предательски задрожал.
– Неужели ты так глупа, Сони? Алим Данияр? Ты серьезно? – он в недоумении смотрел, ожидая ответа, – Алим – значит Алимов! Алим – прадед Камала. И на что ты надеялась?
– Надеялась, что наши пути никогда не пересекутся более… – промолвила Сони поникшим голосом, понимая, что действительно сглупила в тот момент, даже не подумав.
Ведь первоначальным порывом было сохранить родословную сына. А имя?… Об имени она даже не задумывалась, при оформлении документов на сына она была словно в тумане. И назвала сына именем деда, только лишь чтобы помнить, что он потомок людей, которым не чужды жестокость и ненависть… и лишь своей любовью она сможет взрастить в сыне человечность и милосердие…
– Ты немедленно пойдешь и всё ему расскажешь сама! – жестко приказал ей Николя.
Сони выпала в осадок от его сурового вида и повелительного голоса. Она растерянно смотрела на него, не отрывая взгляда.
– Ты не можешь требовать, Николя, – ошарашенно прохрипела Сони.
– Сони, – процедил сквозь зубы Николя, ставя ей ультиматум, – если не скажешь ты, мне придется сделать это самому!
– Не смей мне приказывать! – потребовала Сони, а затем, смягчив голос, обратилась к нему. – Прошу тебя! Мне больно терять друга в твоем лице.
– Твой поступок не имеет оправдания. Ты не имеешь права скрывать правду! – гневно пробасил Николя.
– Ты не вправе меня осуждать, – парировала Сони.
– Осуждать – нет! Но и скрывать правду не позволю! – Николя схватил её за плечи и слегка встряхнул, словно пытался привести её в чувства.
– Дони, не… – Сони осеклась, в порыве гнева желая солгать, что Дони не сын Камала, но что-то её остановило нести эту ересь.
Николя вновь взбесился:
– Что, не? Хочешь сказать не от Камала, а от Джона?
– Если и так! Тебя это не касается, Николя!
– Ты не оставляешь мне выбора! Ты вынуждаешь меня проверить Камала на отцовство. Тогда уж точно тебе не поздоровится.
Шок мгновенно охватил Сони. Руки задрожали, и она сделала пару глубоких вдохов, пристально глядя ему в глаза.
– Не поступай так со мной, Николя, – взмолилась Сони, – кому, как ни тебе известно, что мне пришлось пережить…
– Не делай из меня соучастника, Сони, – с болью произнес он в ответ и взгляд его смягчился. – Ты сейчас же скажешь ему сама. Даю тебе шанс закончить этот балаган самой, пока не поздно.
Из груди Сони вырвался рваный вдох, горло сдавило комом отчаяния. Глаза повлажнели. Она осознавала, что Николя прав в какой-то мере, это бесчеловечно с её стороны скрывать правду о рождении Дони, но… разве можно её судить лишь за то, что мать жаждет видеть сына подле себя?! Долгие годы она была в разлуке с Джимми, не могла прижать его к груди. Все те годы, что он был вдали от неё, она ни разу не имела возможности сопереживать сыну, его мелким неудачам, радоваться его малейшим успехам… она с трудом заставила себя смириться… и теперь этот страх – вновь потерять – душил её своими жёсткими клещами!
– Дай мне немного времени, Николя, – взмолилась Сони, оглушенная тем, что теперь у неё выхода нет однозначно. Слёзы отчаяния застилали ей глаза.
Николя был груб и жесток, чтобы не оставить и шанса Сони на уловки и увиливания, чтобы вытрясти из нее правду. Чтобы убедиться в правильности своих подозрений! Его глубоко задел поступок Сони, когда она разбила сердце его ближайшему другу. Но эта ложь, касательно Дони, ввела его в когнитивный диссонанс. Его словно вывернули наизнанку… от Сони он не ожидал таких подлых выходок… он честно пытался найти им объяснение, но никак не мог…
