– И эта наверняка такая, – скрылся за поворотом.
Увиденное заинтересовало, что же в ее внешности такое, что отшивает таких вот надоедливых любителей? Прибавила шаг, стараясь догнать пухленькую женщину, которая, нисколько не удивившись реакции мужика, продолжала путь. Нагнав толстушку, украдкой бросила на нее взгляд. Лицо молодой женщины, не старше восемнадцати-девятнадцати лет, оказалось сплошь покрыто угреватой сыпью, а на носу виднелась огромная, уродливая бородавка. Они считались крайне заразными, поэтому носителей подобного «украшения» обходили стороной.
– Вот бы мне такую бородавку, а лучше две, – предавалась мечтам вечером, прислушиваясь к нетрезвым шагам отчима в соседней комнате. Тогда ему придется напрочь забыть о планах торговли моим телом, на такую красоту никто не позарится.
Привычно встав до восхода солнца, растопила печь, испекла хлеб, приготовила кашу и пошла будить отчима к завтраку.
– Дядька Никанор, вставай, – теребила мужчину за рукав белоснежной нижней рубахи. Сильнее потянула отчима, сам вчера требовал разбудить пораньше, если не исполню, получу в очередной раз, руку он стал поднимать на меня частенько. Постоянно находит поводы для придирок, хотя хозяйка из меня отменная, в доме чистота, одежда без единых пятен, да и еды всегда в избытке. Но только это не спасает от тумаков, дотронулась до зудящей щеки, на которой красовался синяк.
– Алалия, пошла вон, – стал проявлять активность мужчина. Отошла подальше, он не любит просыпаться с утра, а рука у него тяжелая.
– Это что такое? – подскочил на кровати и опасливо шарахнулся в сторону от меня отчим.
– Ты что совсем решила меня доконать? Мало того, что жирная, как свинья, так еще и это! – отчим, конечно, не славится выдержкой, но со мной вероятно и правда что-то из ряда вон выходящее, раз орет, как будто его кастрировать собираются.
– Пошла отсюда прочь и не появляйся больше в моем доме, – потребовал Никанор, указывая на дверь. И столько злости было в голосе, что посчитала за благо не спорить и исчезнуть с его глаз.
– Санния, – позвала подругу, стоя у соседского дома. Дверь приоткрылась.
– Алька, заходи, – прошептал нежный девичий голос.
Алей звали меня только два человека, мама и она. Девушка потянула меня за руку в комнату, которую делила на двоих с сестрой. Но та собирается замуж, так что вскоре подруга останется в ней единственной хозяйкой. Хорошенькое личико Саннии вытянулось от удивления, она всплеснула руками и прикрыла рот ладонью.
– Алечка, что с тобой такое? – паника и тревога в ее голосе подтолкнули подойти к большому зеркалу в центре комнаты.
– Ой, – испуганно ойкнула, увидев собственное отражение в зеркальной поверхности. Пожалуй, с желаниями следует быть осторожнее. На меня, вытаращив синие очи, ошарашено смотрела девица, щедро усыпанная красными прыщами, а на кончике носа, который до этого можно было считать изящным, гордо красовалась огромная бородавка.
– Мамочка, дорогая, и это я?
Теперь понятно негодование Никанора, если с моим весом он как-то мирился, то это преображение его допекло. Будь у него даже ангельское терпение, и то бы проняло.
Подруга, поджав губы и нахмурив лоб, с жалостью смотрела на меня, собирающуюся пустить слезу. Затем в ее в глазах загорелся огонек надежды, заметив который я предусмотрительно попятилась к дверям. Чует задница, что ничем хорошим ее озарение для меня не окончится, проверено, и не раз.
