Альбина решила уйти в тень и явиться из нее перед взором Панкратова в новом качестве – удачливой жены и состоявшегося специалиста. Но пока она работала над осуществлением задуманного, поступил SOS – Виктор Кирюхин вызывал ее на секретную беседу и объявил: Андрюшку спасать надо. Дала его семья трещину, сорвался Андрюха и покатился. У Лариски своя жизнь, муж бесхозным ходит, в клинике ночует, от спиртного все больше зависит. Альбина аж губу закусила – и радостно, что не сложилась идиллия, и больно – вдруг и впрямь Андрюха не выберется? Дрогнуло ее казацкое сердце, сжались сильные кулаки. Вот он – главный бой в ее жизни.
Все продумала Альбина – и таблетки достала американские, и женские чары активизировала – даже к знахарке за приворотным зельем ходила. И получилось же! Взяла Панкратова Альбина в свои стальные объятия, под присмотр и контроль. А главное – в приворот страстного, пышного тела. Он тогда почти ушел из дома и жил у нее, всерьез планируя развод. Лара от ухода мужа не впала в депрессию лишь потому, что, как оказалось позже, с головой ушла в новый роман. А потом вдруг вызвала мужа на серьезный разговор. Сидела на не-прибранной кухне, с вспухшими от слез глазами и бубнила про свое одиночество, про зовущего папку сына. Потом вскинула тонкие руки ему на плечи, прильнула мокрой, нежной щекой к его колючей, мужественной и шептала, шептала: «Люблю! Люблю тебя, дурень!»
Выслушав сбивчивое сообщение Панкратова о возвращении в семью, Альбина помолчала. Сказала только:
– Ну что ж… Больше я тебя ждать не буду.
И в самом деле завела какого-то мужичка, Панкратову не досаждала. А Лара, натешившись недолгой семейной идиллией, вновь принялась за старое. Серьезное это, видать, дело -моделирование одежды. А соблазнов вокруг – не устоишь. Прощал ее Панкратов, но легче от этого ему не становилось. И все чаще приходила мысль подкрепить силы спасительными «граммулечками». Вон и теперь, улыбается, а на дне глаз жажда знакомая, уголек тлеющий.
– Значит, не развязал? – повторила вопрос Альбина, закрыв за ними двери ординаторской.
– Не бери в голову, Алька. Все под контролем. – Андрей вытянул перед ней руки. – Крепенькие, здоровенькие. Вот этими конечностями сегодня парню сердце завел.
– Прямой массаж! – ахнула Альбина. – Господи, чудотворец ты наш!
С приятностью отметив восхищенный Альбинкин взгляд, Панкратов подумал: «Как бы прореагировала на такое его сообщение Лариса? А никак: обыденное же рабочее дело – спасать больного. Или нет, спросила бы, сколько за это отвалит пациент, когда выкарабкается?»
– Живо переодевайся, кофе остынет, – поторопила Альбина задумавшегося Панкратова. – Расскажи, что там у вас в отделении? По-прежнему Кефиряк воду мутит?
– Он, чертяка! Осторожный, злопамятный зануда, и главное… – Панкратов замялся.
– Договаривай. И хирург он никудышний. И администратор без полета. Поэтому и главный.
Снимая операционное белье, они так увлеклись разговором, что не заметили, как остались в неглиже. В дверь постучали.
– Войдите! – крикнула, не задумываясь, Альбина. Вошла нянечка с подносом в руках и, увидев их, взвизгнув, пулей выскочила за дверь. Удивленно переглянувшись, они поняли, в чем дело, и принялись быстро одеваться, громко смеясь при этом.
– Ты что, Андрюша, совсем заболел, без портков светишься! – сквозь смех проговорила она. – У нас же здесь абсолютно женский коллектив и мужиков-то практически не бывает, не говоря уже о голых. Напугал ты ее, бедную.
