- Ну, показывай, куда ехать, – крикнул он длинноногому гнедому жеребцу, а тот, словно только этого и ждал, подкинул задние ноги и помчался вперед по извилистым улочкам Ур-Таара в сторону городских ворот.
Ехали долго, Аяз, действительно успел успокоиться. Коней он понимал хорошо, всё-таки начинал он как лошадник. Красавчик вел себя спокойно, не паниковал, вперед сильно не рвался, но дочь всё равно мужчине впервые в жизни захотелось выпороть за такие шутки. Может, и права Виктория, да что там – совершенно точно права, именно его вина, что девочка выросла такой легкомысленной. Виктория явно знала их детей лучше – он-то целыми днями пропадал в больнице и видел их по большей части либо спящими, либо больными. Сейчас он в этом раскаивался и обещал себе, что обязательно возьмёт отпуск и поедет вместе с семьей ну хоть бы и в Славию к Градским, просто отдыхать: спать до полудня, собирать в лесу ягоды и купаться в речке, а может быть, даже и в Аранск, где есть театр, зверинец, карусели и прочие развлечения, которые дети и не видели никогда. Только он знал про себя, что назавтра в больнице обязательно появится какой-то тяжелый пациент, или в дальнем стане вспыхнет холера, и про отпуск он опять забудет до следующего лета.
Дочь сидела на траве и выглядела вполне здоровой и бодрой, но Аяз сразу увидел неподалеку от нее чужака, лежащего лицом вниз.
- Твоя работа? – строго спросил он дочь. – Мне его добить?
- Ты что! – возмутилась Лили. – Его из портала таким выкинуло!
- Портал? В Степи? – удивленно спросил мужчина, приседая рядом с раненым и сразу же забывая, что хотел отругать дочь. – Ты его трогала?
Лили хотела соврать, но вдруг он и правда заразный, а она тоже может заболеть, и она призналась:
- Да, напоила.
- Молодец, – пробормотал лекарь. – Крепкий парнишка. Дай мне воды!
Лилиана растеряно смотрела на отца – во фляге было пусто.
- Воды? – неловко переспросила она.
- Лили, ты водник. Найди мне воды помыть руки. И раны надо обработать, а я только из больницы, во мне нет столько сил, чтобы его хоть немного подлатать. Но перевязать смогу.
- А, в этом смысле? – Лили подошла к отцу, прислушалась к земле и легко вывела на поверхность небольшую водную жилу.
Аяз кивнул, достал из седельных сумок чистые полосы мягкой ткани, сполоснул руки и лицо и осторожно начал касаться спины раненого. Едва только он притронулся, мужчина выгнулся и зашипел от боли.
- Я только промою, – успокаивающе сказал степняк. – Я врач. Не бойтесь.
- Не трогайте меня, нельзя… – прошептал по-галлийски чужак.
- Не говорите глупостей, – строго ответила Лили. – Он врач, он вам поможет.
- Я не очень понял, – недовольно сказал отец. – Галлийский, да? Переведи ему, что если совсем невмоготу, я могу его вырубить. Но это надолго, он совсем плох.
- Отец говорит, что может вас… усыпить, если очень больно, – перевела девушка раненому. – Но он может не рассчитать сил.
- Отец? Это твой отец? Скажи ему, что меня нельзя магией, иначе я его сожру.
- Дадэ, он говорит, что жрет магию.
- Прекрасно! – буркнул Аяз. – Ему же хуже.
И уже не церемонясь, он резким движением отодрал от спины ошметок окровавленной заскорузлой ткани. От его действий чужак глухо застонал и лишился чувств.
- Ну вот, и без магии управимся, – радостно сказал Аяз, в котором тревожное настроение последних двух часов перетекло в злобную ненависть ко всему миру. – Давай, лей прямо на спину, пока не очнулся. Перевяжем и в больницу повезем.
