— Интересно, конечно, — закрываю книгу и разочарованно смотрю на сонного Пита, — но ни слова о любви.
— А какой любви тебе надо? — Лиззи ставит на стол горшочек с мясным рагу и мрачно взирает на меня.
— Не знаю, но всегда есть место любви.
— Смертный способен полюбить волчицу, а волчица смертного — нет, — вздыхает Пит.
В изумлении гляжу на печального кузена.
— Так Эбби сказала, — кривится и подпирает лицо кулаком. — Наверное, тоже начиталась этих ваших книжек.
— Да много твоя Эбби знает, — Лиззи обиженно швыряет на стол ложки. — Шлюха она. Вот и все.
— Возможно, — Пит тоскливо глядит на пар, что поднимается из горшочка.
— Это мы… — Лиззи замолкает и тычет в книгу, — они в темные века были дикими и жестокими глупцами, но потом образумились и смогли взять зверя под контроль. И любовь нам… им… не чужда, просто она другая. Люди тоже, знаешь ли, сначала в грязи копошились и дел натворили… Да и сейчас творят… И мы… Они творят… В общем, все не так просто, и в сказках часто лгут.
Хватает со стола книгу и сердито вышагивает к стойке.
— А есть второй том? — оглядываюсь на женщину. — Слишком много недосказанностей.
— Каких, например? — Лиззи прячет книгу под стойку.
— В книге твоей был тонкий намек, что ребята друг у друга жен крали, — накладываю себе аппетитного рагу. — Так, несколько слов. У маркиза волк украл жену, а чего с ней после было, непонятно.
— Не я эту книгу писала, — Лиззи усмехается. — И мужикам только дай чужих жен выкрасть. На это они мастаки. Видят красивую бабу и все, шарики за ролики заходят, а что потом с девкой делать после своей любви не знают, мать их за хвост. Лиззи, говорит, приведи ее в чувство, а то я что-то немного перестарался. Выпил лишнего.
Зло бьет по стойке, пристально глядя мне в глаза, и бутылки за ее спиной дребезжат.
— А сучка сама хороша. Сказала же — не беги!
— Кто и куда бежал? — Пит облизывает ложку и замирает.
В бар в короткой красной юбочке и высоких кожаных сапогах вплывает Эбби и встряхивает волосами.
— Будь добра, пинту темного, — она очаровательно улыбается и дефилирует к нашему столику.
Даже синяк на лице Пита бледнеет, когда девица присаживается рядом и прижимается к нему:
— Привет, милый. Скучал?
— Эбби, — с осуждением смотрю в ее симпатичное лицо с острым носиком, — Пит и так хорошо схлопотал от Зака из-за тебя.
— У Закки на примете новая игрушка, — мурлыкает и хитро щурится на меня, — но будь уверена, она ему тоже быстро наскучит.
— Вы расстались? — сипло спрашивает обескураженный Пит.
— Можно и так сказать, — Эбби щелкает кузена по носу и закусывает губу. — Он меня кинул. Ох, не стоило мне с тобой заигрывать, Питти, но ты такой милый. Так бы и съела.
— Мне жаль, — Пит виновато кривится.
Эбби макает пальчик в горшочек, томно облизывает его, глядя в глаза кузена.
— А предпочитаю сырое мясо.
— Вот же сука, — Лиззи ставит бокал с пивом на стол. — Ему рожу из-за тебя расквасили.
— Я же не виновата, что Закки такой несдержанный и порывистый. Вечно от него кто-то кулаком получает, — Эбби хлопает ресничками и кидает на меня беглый взгляд, — или не кулаком. Да, Энни?
— Наверное, — я сглатываю горькую и вязкую слюну.
За окном раздается вой, и я застываю каменным изваянием, не в силах пошевелится. Кто-то приказывает мне незамедлительно явиться к нему и не сметь сопротивляться.
— Мой тебе совет, — Эбби поднимает со стола бокал с пивом и откидывается назад, — сыграй по его правилам и ему станет скучно.
