— Это радует, — откладываю книгу.
— Попаду, говорит, в ногу, — задумчиво отзывается Оззи, — олень испугается, кинется прочь, истекая кровью, а я за ним. Если упущу, то умрет медленно и мучениях, а если доберусь, то и добивать уже гадко. Олень пережил ужас и боль, которого я ему не желал, и я не смогу съесть его мяса. И для чего тогда я стрелял? — хмыкает и с презрением кривится. — Сюда иногда заглядывают городские. Так вот, они готовы изрешетить зверя и им не важен вопрос страдает ли животное или нет. А твой кузен сказал, что охота важна для пропитания, а сейчас не голоден, и жрет протеиновый батончик. Лицо оплывшее, синее и довольное. Я даже растерялся, а Зак…
При упоминании имени брата Оззи меня пробирает дрожь, и мужчина ласково приобнимает меня, крепко прижав к себе.
— Он тебя вновь позовет, Энни, — проникновенно шепчет на ухо. — И ты, моя сладкая девочка, явишься на его зов.
Мысли путаются в голове от горячего дыхания на щеке. Кто и куда меня позовет? И зачем?
— Упрямая, — обхватывает теплыми ладоням лицо и с хищной улыбкой всматривается в глаза.
Отшатываюсь от Оззи, но тот сгребает меня в медвежью охапку и нахально целует, проталкивая язык в мой возмущенно мычащий рот. Не рассчитает силы и раздавит. В глазах темнеет от нехватки воздуха, и мужчина слабо кусает за нижнюю губу.
— Я тебе кое-что принес.
Оторопело выдыхаю в безуспешной попытке собрать мысли в кучу, и Оззи вкладывает в ладони кусок гладкого янтаря с застывшим в смоле мотыльком.
— Нашел в ручье, — скалится в недоброй улыбке, — и о тебе вспомнил.
Какая-то очень зловещая романтика в кустах цветущей сирени, чей терпкий запах кружит голову. Мне жутко, неловко и лестно, что хмурый Оззи принес из леса мне небольшой подарок.
Мужчина поворачивает лицо к зарослям георгинов и хмурится. Через секунду из них выскакивает серый волчонок. Он наматывает несколько кругов по палисаднику, бросается с поскуливанием мне под ноги и с рыком дергает край пледа, яростно помахивая хвостом.
— Ах ты, мелкий засранец! — из кустов выбегает рассерженная молодая женщина с детской одеждой в руках и небрежно бросает. — Привет, Оззи.
— Привет, — мужчина усмехается, наблюдая за глупой возней пушистого и пухлого звереныша.
— А ну иди сюда, — незнакомка хватает фыркнувшего волчонка за шкирку и зло удаляется. — Я твоему отцу пожалуюсь! Сколько можно от меня убегать! Все, никаких с тобой прогулок!
Женщина берет поскуливающего волчонка на руки и через мгновение из-за ее плеча выглядывает озорная и щекастая моська мальчика, который скалит слюнявый рот и смеется.
— Но ведь… — я опять плыву под ветром и прикладываю холодную руку к щеке.
— Что? — Оззи вскидывает бровь и встает. — Дети всегда такие.
— Пушистые? — поднимаю изумленный взгляд на мужчину.
— Да, — безапелляционно отвечает Оззи и шагает прочь, спрятав руки в карманы куртки.
Что-то я не припомню, чтобы я была такая пушистая в детстве. И с хвостом! На спинку скамьи приземляется чирикающая синичка, и мысли о мягком подшерстке и бархатных ушках разлетаются по ветру звенящими осколками.
10. Глава 10. Пять ночей
Книга не дала ответов, откуда явились жуткие зверолюди. Всегда были, а потом ушли жить в глухие леса, в которых обычный человек терялся и плутал днями и ночами. Почему чудища решили уйти в тень? Потому что люди тоже могут быть жестокими извергами — они из-за страха перед мохнатыми тварями убивали даже подсосных волчат и беременных сук, а уж о самцах и говорить нечего. Смертные вырывали клыки, сдирали шкуру, ломали кости и творили прочие ужасные вещи с врагами. Монстры посидели, подумали и решили, что с жалкими хлюпиками надо заключить перемирие и жить от них в стороне.
