Вскрикиваю и открываю глаза. Не сразу соображаю, где я нахожусь. Севшим и хриплым голосом зову Пита, но он не отзывается. Поворачиваю лицо к его пустому лежбищу и судорожно выдыхаю. С покряхтыванием сажусь, мое лицо кривится — все тело ломит, а между бедер и внизу живота тянет легким дискомфортом. Касаюсь опухшей промежности. Она покрыта слоем жирной мази, что пахнет травами и мхом. С недоумением растираю в пальцах плотную субстанцию и вздрагиваю от приглушенных голосов на улице.
Кутаюсь в одеяло и подкрадываюсь к окну. Выглядываю в щелочку между полотнищами штор. На парковке Пит беседует с Заком и Оззи. Смеется, кивает и выглядит очень расслабленным в их обществе. Мужчины дружески хлопают кузена по плечу и спине и после этого с хохотом усаживаются в заляпанный грязью внедорожник с массивными колесами. Когда эти трое успели подружиться?
— Проснулась? — в комнату заглядывает Лиззи и обеспокоенно оглядывает меня с головы до ног. — Идем завтракать.
— А куда… — касаюсь холодными пальцами переносицы, чтобы избавиться от легкой головной боли, и продолжаю, — увезли моего кузена?
— На охоту.
— Не знала, что Пит любит охоту, — сажусь на край кровати. — Он никогда не отличался кровожадностью.
Мне как-то муторно — проснулась разбитой, вялой и уставшей. Мне снилось что-то страшное и неприятное, но я никак не могу поймать обрывки ускользающих из памяти сновидений.
Лиззи со вздохами помогает мне одеться. Замечаю, как она подхватывает с тумбы и воровато прячет в карман кардигана небольшую баночку с желтоватой мазью, но я тут же отвлекаюсь на ее амулет из куска отполированного дерева на кожаном шнурке.
— Ночь холодная была, — она мягко поправляет ворот свитера, — вот ты и простыла.
— Да, и в горле першит, — хрипло соглашаюсь я и прихрамывая семеню за Лиззи.
Заботливо усаживает за стол в углу бара и внизу вновь тянет болью. Какая странная простуда. Ставит передо мной миску с вязкой бурой кашей, которая странно пахнет медом, жиром и травами, и кружку с чаем.
— Ешь, это восстановит твои силы, — Лиззи садится напротив и улыбается. — На вкус так себе, но полегчает.
Погружаю ложку в клейкую массу и осторожно пробую на вкус. Передергивает от омерзения. Сладость липового меда смешался с прогорклым вкусом старого жира и чем-то терпким и вяжущим.
— Ешь.
Лиззи ведь старалась. С трудом проглатываю ложку отвратительной субстанции и с рвотными позывами запиваю не менее гадким чаем. Прижимаю ладонь ко рту, чтобы не выплюнуть содержимое на Лиззи.
— Энни, послушай, — женщина сводит густые брови вместе. — В моем баре тебя никто не тронет пальцем, но в лесу…
— Волки, — бубню я в пальцы.
— Да, милая, волки, а один из них очень не любит, когда девочки ему отказывают. Хотя… — она мечтательно вздыхает, — никто ему прежде и не отказывал.
Чтобы скрыть неловкость я торопливо запихиваю в себя невкусную кашу и выпиваю чай до последней капли.
— Тут нейтральная территория.
— Ясно.
Нет, мне ничего не ясно. Лиззи говорит о волках, как о людях, но это звери, которым не место в баре. Они же не пьют пиво или виски. По телу разливается теплая бодрость и живость. Удивленно охаю.
— Хорошая каша. Рецептом не поделишься?
— Нет, — встает и собирает тарелки. — Это семейная тайна. Да и где ты у себя в городе найдешь нужные ингредиенты?
— Закажу по интернету.
— Не продают их в ваших интернетах, — Лиззи хмыкает и шагает к стойке, переваливаясь с ноги на ногу. — Смешная ты.
