Не отрываю пальца от карты. Дороги обходят лесной массив крюками и следующий населенный пункт в нескольких часах езды. Кусаю губы и решаю процарапать метку ногтем. Барменша роняет ложку, и я вздрагиваю.
— Какая я неловкая.
Возвращаюсь глазами к карте и смотрю на нее, словно в первый раз вижу. Жалобно взираю на мужчину, неторопливо смакующего алкоголь.
— Городские все такие глупые? — спрашивает Оззи, созерцая ряды бутылок за спиной женщины.
С досадой и шумом складываю карту в аккуратный квадрат, разглаживая уголки.
— Отвечай, когда тебя спрашивают, — мужчина делает маленький глоток.
Хочется взять и залепить наглецу пощечину, но вряд ли он оценит мою дерзость. И портить отношение с местными не хочется.
— Нет, — бурчу я и соскакиваю со стула. — Умные сидят дома.
— Вот именно, — барменша грозит мне пальцем.
Возвращаюсь за столик к Питу, который опять ушел с головой в свою тупую игрушку.
— Автобус через неделю.
— Я бы в любом случае не оставил здесь машину, — кузен кривится.
— Ей место на свалке.
— Хорошая машина.
— Хорошая машина не ломается посреди дороги!
— Расслабься, Энни, — Пит поднимает на меня взгляд. — Тут неплохо. И здесь тоже есть озера.
— В жопу твои озера, — поддаюсь в его сторон и скрежещу зубами. — Мы из-за тебя застряли неизвестно где!
Встаю и шагаю к телефону, что висит в углу бара. Попрошу маму приехать за мной. Я не выдержу здесь неделю. Вслушиваюсь в гудки и массирую переносицу. Мать не отвечает на звонок, и я нервно бросаю трубку. Разворачиваюсь и с испуганным писком жмусь к стене. На меня угрюмо смотрит бритоголовый мужчина в джинсах и дубленой куртке горчичного цвета на голое тело.
— Глаза в пол, сучка.
Не успеваю возмутиться его наглости, как туплю взгляд в пол и бочком отхожу в сторону. Где я его видела? Зло срывает трубку и агрессивно крутит диск с цифрами.
— Почему вы еще здесь? — шипит, не поворачивая ко мне головы.
— У нас машина сломалась, — тихо отвечаю я.
— И не факт, что починят, — надменно отзывается Оззи из-за стойки.
— Что? — в страхе и отступаю к столику. — Мы так не договаривались.
— Ишь, какая цаца, — усмехается барменша и опирается о стойку рукой. — Не договаривались!
— А автобус…
— Через неделю! — рявкает женщина. — Я же уже говорила! Это тебе не город!
— Если приедет, — хмыкает Оззи. — Никогда не угадаешь его расписания.
Оглядываюсь на Пита, который сосет через трубочку газировку и довольно причмокивает.
— А вы можете отвезти… — я вновь гляжу в спину Оззи.
— Нет, — небрежно отставляет пустой бокал и зевает.
— Почему? Мы заплатим.
Разворачивается ко мне вполоборота и вскидывает бровь:
— Сиди, никуда не высовывайся и все будет хорошо. Починят вашу колымагу. Я пошутил, но ты шуток, видимо, не понимаешь.
Захлебываюсь в возмущениях. Мимо проходит бритоголовый и бесцеремонно касается моего затылка, вынуждая опустить голову.
— Вот так.
— А мне усмотрись вам в глаза, все равно ничего не светит, — цокает барменша.
— Нет, — Оззи кривится и спрыгивает со стула. — Прости, Лиззи, но с твоими габаритами только на медведя наскакивать. И то ты его раздавишь.
— Зак, твой брат совсем охамел, — женщина бьет по стойке полотенцем.
— Я с ним согласен, — бритоголовый толкает дверь. — Знатно ты отожралась за последние годы.
— У меня кость широкая! — взвизгивает барменша.
— То-то у тебя проблемы с обращением, — Оззи поправляет ворот рубашки и выходит из бара.
Женщина хмурится и переводит злой взгляд на меня, будто это я ее оскорбила. Мнет в толстых пальцах полотенце и глухо сипит:
