— Скорее, Пит, — зло шепчу я.
Волк фыркает и плюхается на зад, выставив жирный живот и внимательно смотрит на меня, облизывая нос. Господи, где же он успел так отожраться? В толстых валиках морда волка выглядит маленькой и смешной. Или это волчица? Вскидывает нос к небу и воет с хриплыми надрывами, будто жалуется луне, какие мы нехорошие и угоняем чужую машину.
— Нам очень надо.
Зверь прерывает свои стенания и сердито смотрит на меня, ожидая объяснений. Все-таки, волчица.
— Садись, — Пит мягко отпихивает в сторону.
Ныряю на заднее сидение, и Пит вставляет ключи в замок зажигания, но не успевает их провернуть, как стекло осыпается крошкой от мощного удара.
— И куда это мы навострили лыжи? — Зак с рыком просовывает руку в салон, открывает дверцу и выволакивает визжащего Пита на улицу. — Мы с тобой не закончили.
Волчица в сторонке недовольно всхрюкивает.
— Прости! — Зак оглядывается на нее. — Я оплачу.
Зверюга фыркает и валится на бок, прикрыв глаза.
— Ничего не было! — верещит на земле Пит. — Она пыталась меня соблазнить, но…
Получает пинок в живот.
— Вставай. Ты мужик или как?
— Или как, — шепчу и съеживаюсь от криков Пита, который переигрывает, ведь пинок Зака был больше унизительным, чем травмоопасным.
— Не повезло тебе с кузеном, — рядом опускается ехидный Оззи и скалится в улыбке.
Дергаюсь в желании выскочить из авто, но мужчина рывком прижимает к себе и смеется:
— Тише, лапушка.
— Отпустите меня.
— Отпустим, но через неделю, — сердито шепчет Оззи и щекочет бородой лицо. — Невежливо так поступать. Лиззи к вам со всей душой, а вы… У меня нет слов, чтобы описать свое возмущение.
— Твой брат…
— Что мой брат? Питу не следовало на его суку наскакивать.
— А я тут при чем? — отворачиваю лицо и вздрагиваю, когда мужчина с шумом тянет носом воздух у моего виска.
— А ты слишком сладенькая. Он… Мы любим таких.
Возмущенно вглядываюсь в глаза с поволокой темной похоти, и Оззи голодно улыбается. С криком толкаю мерзавца в грудь и вываливаюсь из машины на гравий неуклюжей куклой. Пит орет, а Зак наносит ему пощечину за пощечиной, а когда кузен падает, получает пинок под зад.
— Хватит! — я поднимаюсь на ноги и смахиваю со лба волосы. — Твоя шлюха сама этого хотела! С нее и спрашивай!
— Глаза в пол! — Зак разворачивается ко мне, поднимая Пита с земли за волосы.
— Дайте нам уехать, — опускаю взгляд и сжимаю кулаки. — Я прошу прощения за своего кузена.
— Тебе не стыдно? — Зак встряхивает Пита. — За тебя извиняется твоя кузина!
Тот неразборчиво всхлипывает и размазывает кровь по лицу. Мужчина отшвыривает парня и шагает ко мне. Давлю в себе желание бежать и закрываю глаза.
— Вы уедите, когда вашу машину починят.
— А если не починят? — сипло спрашиваю я.
— Тогда на автобусе, — с затаенной яростью выдыхает Зак. — Или топайте пешком, но я не позволю трогать чужое имущество.
Волчица недовольно взрыкивает, и мужчина скалится на нее:
— Я же извинился!
— Я бы не советовал пешком, — из машины выползает Оззи и зевает. — Долго будете топать и опять заплутаете, а там дикие волки.
— Вы гости, — шипит Зак и поднимает мое лицо за подбородок, — и ведите себя подобающе, иначе я твоему кузену кишки выпущу.
Бью наглеца по руке и поворачиваюсь к нему спиной.
— Дерзкая, — усмехается Оззи. — И пижамка миленькая.
— Сидим, как мышки, и не высовываемся, — горячее дыхание обжигает шею. — А если нет, то потом не удивляемся.
