Зоя Петровна уже вышла из своей квартиры и протянула мне связку ключей. Она распереживалась, увидев меня в платье и расплакавшуюся.
— Что случилось, дочка? — ахнула она, когда я выхватила ключи и стала открывать двери в свою спасительную берлогу. Обернувшись, я едва натянула улыбку на губы и, мотнув головой, ответила:
— Всё в порядке. Просто… так надо.
И без лишних слов я зашла домой, мигом закрывшись на все замки. Рухнула на пол, скатываясь по двери вниз. Согнув ноги в коленях, я опустилась головой вниз, зарывшись в пушистое платье. Плечи содрогались, но я так устала от сегодняшнего дня, что мне уже не плакалось. Сколько я просидела в таком положении, одному черту известно. Я слышала, как разрывался мой рабочий мобильник, а потом стационарный. Затем несколько сообщений по автоответчику заполнили мою кухню голосами, начиная от мамы, затем Лёвы и заканчивая… Глебом. Боже… этот тон всегда действовал на меня слишком сильно, словно на интуитивном уровне срабатывали особенные волны, и я попадалась на их колебания.
Кое-как поднявшись на ноги, которые успели чуточку затечь, я стала снимать с себя белое платье. Оно растеклось идеальной лужицей у порога входных дверей. А мне было наплевать… я словно освободилась от оков, в которые чуть было не угодила по своей великой глупости. Переступив белую ткань атласа, я осталась в одних трусиках-танго и бюстье без лямок. Предполагалось, что этот очаровательный комплект станет подарком для моего мужа в первую брачную ночь. До чего смешно-то, но со Львом мы так и не переспали. Такой видный, желанный многими женщинами мужчина считался с моими заскоками. А дело было только в одном: мне казалось, что я предала б себя, если бы позволила прикоснуться Льву к своему телу. У нас были только поцелуи, порой сводящие с ума обоих, но дальше – никогда… за несколько месяцев Лев ни разу не предпринял попытки скорее затащить меня в постель.
Раздался новый сигнал автоответчика, и я замерла посередине кухни.
«Кира, ответь мне. Это Глеб, — молчание, но я слышала его дыхание. — Я знаю, что ты слушаешь меня прямо сейчас, пряник, — Глеб засмеялся, и я, как дурочка, растянула губы в подобие болезненной ухмылки. Сама себе противна, черт возьми. — Давай поговорим. Прошу тебя. Кира, дай мне шанс».
Я не выдержала и все-таки подняла трубку.
— Какой шанс, Глеб? Какой?! — закричала, срывая свой голос. — Между нами не может быть ничего. Столько времени прошло, и ты вдруг решил, что пришла пора очухаться? Нет! Глеб, так не бывает!
— Кира, замолчи и выслушай меня, — зарычал Стацкий, обрывая мою тираду. — Я любил тебя и только… всегда. Почему ты так категорична ко мне?
— Потому что ты – муж моей сестры, которая, судя по всему, беременна, — яростно выпалила, сжимая до боли правый кулак и впиваясь в ладонь ногтями. — Полтора года – это достаточно долгий срок, чтобы оставлять все, как есть.
— Ты ушла, Кира. Ты – не я, — надтреснувший тон голоса Глеба заставил меня замолчать на мгновение, и послышалось эхо. Он задышал учащенно, словно бежал где-то, и стоило мне подумать об этом, как в квартире раздался звонок в дверь. Мое сердце ухнуло в пятки, а адреналин скаканул, как минимум на несколько десятков по шкале. Я все еще держала телефон у уха, ощущая нарастающую панику и дрожь, но смотрела на дверь, будто та волшебным образом сама по себе отворится. — Кира, открой дверь, — Глеб был настроен крайне напористо. Зная его пробивной характер, мужчина мог и выбить преграду, если та, по его мнению, помешает его цели.
